Алина и Мила — две сестры, которых разделяет всё. Алина, старшая, — уверенная в себе, обаятельная женщина, восхищение окружающих за её красоту и карьеру в мире моды в Москве. Мила же — скромная, мягкая и естественная, живёт в их родном провинциальном городке и преподаёт музыку в местной консерватории.

 

Когда Мила объявила о помолвке с Дмитрием — молодым, талантливым архитектором из Санкт-Петербурга, — Алина внезапно приехала, чтобы «поздравить» сестру. Но очень скоро Мила почувствовала: что-то не так. Алина смотрела на Дмитрия странно… как будто бросала вызов.

 

Алина никогда не могла смириться с тем, что её, казалось бы, обычная сестра может быть счастливой без блеска и славы. А ещё — она узнала в Дмитрии того самого мужчину, с которым у неё когда-то была короткая, но запоминающаяся встреча на вечеринке в Москве… и которого она так и не смогла забыть.

 

То, что начиналось как молчаливая ревность, превратилось в опасную игру — соблазна, лжи и манипуляции. Между завистью, влечением и местью две сестры вступили в беспощадную схватку, которая привела к ночи, где все маски были сброшены.

 

Гостиная была залита мягким золотым светом, когда Алина спустилась по лестнице. Её красное платье идеально обтягивало фигуру, губы были накрашены тем самым оттенком запретного плода, а каблуки мягко цокали по старинному паркету. Она тщательно выбрала наряд — слишком смелый для семейного ужина, но достаточно провокационный, чтобы вызвать смятение. Она знала, что Дмитрий посмотрит на неё.

 

Мила подняла глаза от стола, и её улыбка замерла. Она знала этот взгляд, эту кошачью походку, эту манеру входить в комнату, будто всё принадлежит ей. Алина приехала не праздновать. Она приехала испытывать границы. И, возможно… чтобы их разрушить.

 

— Ты прекрасна, — сказал Дмитрий, даже не подумав. Он сказал это, как вырывается правда.

 

Повисло молчание. Мила опустила глаза. Алина же смотрела Дмитрию в глаза с полуулыбкой. Это была игра. И она только что сделала первый ход.

 

Ужин был напряжённым. Алина говорила о Москве, влиятельных мужчинах, вечеринках на крышах с шампанским и скрипками, о стремительности города, о жаре мимолётных желаний. Дмитрий слушал, зачарованный, хоть и не хотел этого. Мила почти не говорила. Она наблюдала.

 

Но худшее было потом.

 

Когда Мила ушла на кухню, Алина подошла к Дмитрию. Слишком близко.

 

— Ты меня не помнишь, да? — прошептала она, её губы почти касались его уха.

 

Он нахмурился.

 

— Москва. Два года назад. Архитектурный вечер. Ты — с неловкой речью о линиях и элегантности. Я — в чёрном платье. Мы смеялись. И ты сказал… что я тебя зацепила.

 

Лицо Дмитрия побледнело. Да. Он вспомнил. Но он никогда не знал её имени. И тем более, не знал, что это сестра Милы.

 

— Ты не сказал Миле? — прошептал он.

 

— Пока нет, — прошептала Алина, отступая. — Но всё может измениться… если ты этого захочешь.

 

Когда Мила вернулась, они сидели, будто ничего не произошло. Но взгляды изменились. Что-то открылось. Дверь, которую Мила ещё не видела… но чувствовала внутри себя.

 

В ту ночь, одна в постели, Мила плакала, не зная почему. Алина, в гостевой комнате, смотрела на своё отражение в зеркале, нежно касаясь ключицы, будто готовилась к сцене. А Дмитрий не спал. Он понял, что попал в ловушку… из которой не хотел выбираться.

 

Последующие дни были наполнены молчаливым напряжением. Алина осталась подольше, всё под предлогом: «Мне здесь нравится… это так не похоже на Москву», — говорила она с хитрой улыбкой. Но Мила всё видела. Эти взгляды, виноватые паузы, случайные прикосновения.

 

А Дмитрий… Дмитрий менялся. Он становился отстранённым, нервным, задумчивым. Мила чувствовала себя тенью в собственном доме.

 

Однажды, вернувшись из консерватории раньше обычного, она увидела их в саду — одних, на старой скамейке под берёзой. Слишком близко. Слишком доверительно.

 

— Ты заслуживаешь большего, чем жизнь в этом скучном городе, — говорила Алина тихим, тёплым голосом. — Ты и я… мы из одного пламени, Дмитрий. Ты же это знаешь?

 

Мила не услышала ответа. Она отступила, сердце сжалось, глаза наполнились слезами. Это больше не было догадкой. Это была правда.

 

В ту ночь она не сказала ни слова. Не кричала. Она ждала. Смотрела, как сестра танцует на кухне, как будто ничего не случилось — обворожительная, сияющая. Видела, как Дмитрий отводит глаза, не в силах посмотреть ей в лицо.

 

И тогда она приняла решение.

 

Утром Мила приготовила завтрак, как обычно. Горячий чай, чёрный хлеб, мёд. Дождалась, пока все трое сели за стол, и в тишине положила руки на скатерть.

 

— Я всё знаю.

 

Алина подняла взгляд. Дмитрий побледнел.

 

— Я знаю, что ты всегда хотела то, что у меня есть, Алина. Даже в детстве ты брала мои куклы, мои платья… а теперь ты хочешь моего жениха. Не из любви. А из вызова. Из зависти.

 

Алина открыла рот, но Мила не дала ей заговорить.

 

— А ты, Дмитрий… Ты знал. Ты знал, кто она, и всё равно играл. Я любила тебя искренне. Но я не делюсь. Ни любовью. Ни достоинством.

 

Она встала тихо.

 

— Я ухожу. Я заслуживаю большего, чем этот цирк.

 

Она вышла из комнаты без слёз, без шума. С высоко поднятой головой. И впервые Алина не сказала ни слова. Потому что проиграла.

 

**

 

Спустя несколько месяцев Мила жила одна в Санкт-Петербурге. Она продолжала преподавать, но иначе: больше улыбалась, смеялась громче. У неё больше не было жениха. Но она обрела покой.

 

Алина пыталась сохранить Дмитрия… но то, что она завоевала игрой, не превратилось в любовь. Он ушёл молча, поняв, что красота без верности — пустышка.

 

В последний вечер этой истории Мила получила письмо, без подписи. Короткое письмо.

 

«Прости меня. Ты всегда была сильнее. Настоящая. Я поняла это слишком поздно».

 

Ей не нужно было знать, кто его написал. Она аккуратно сложила письмо, положила между страниц своего музыкального дневника и закрыла его.

 

И не заплакала.

 

Потому что иногда в жизни… уйти — значит победить.