Алло, скорая? я… я нашла грудничка в подъезде. Кажется, его подбросили. Приезжайте скорее

 

Кристина поднялась этим утром ни свет ни заря: необходимо было поспешить в магазин, пока там свежий хлеб и не расхватали любимые сырки, которые, по её мнению, идеально подходили к чаю. Она быстро натянула джинсы, свитер, а на ноги – старые удобные кроссовки. За окном ещё было серовато, летний восход только начался над высотками их района.

 

Подходя к входной двери, она заметила, как в прихожей на полу валяются игрушки племянника, которого она иногда присматривает: маленькая машинка со стёртыми колёсами, пластмассовый трактор без ковша – они остались со вчерашнего дня, когда подруга заходила в гости с сыном. Кристина улыбнулась, собирая их на полку. «Хорошо, что в доме иногда слышен детский смех, пусть и чужой», – подумала она. Пока у неё самой детей не было: то карьера, то ещё какие-то причины. Да и мужа не было – недавно рассталась с парнем, который оказался «не готов» к серьёзным отношениям.

 

Она быстро кинула в сумочку кошелёк, телефон и вышла на лестничную площадку. Тёплый воздух и солнечные лучи обещали великолепный летний денёк. Девушка спустилась на лифте, вышла во двор – тут уже сновали бабушки, два студента курили на скамейке. «Вроде всё как обычно», – подумала Кристина. Кивнула соседке:

 

– Здравствуйте, тётя Валя!

 

– Привет, Кристинушка, с утра пораньше?

 

– Да вот, бегу за хлебом.

 

Соседка улыбнулась, поправила платок. Кристина направилась к ближайшей «Пятёрочке», благо минут пять пешком. Совершив покупки, она набрала целый пакет: хлеб, сыр, йогурты, фрукты, пару банок консервированного горошка (на случай салата). Когда шла на кассу, прикидывала, что выйти из магазина должна примерно через 20 минут. И правда, попала в небольшую очередь, но быстро рассчиталась.

 

Наконец вышла из магазина, зашагала назад по уютной дворовой дорожке. На душе было тепло, ведь предстоял выходной – можно заняться домашними делами без спешки.

 

Однако, подойдя к своей многоэтажке, она заметила нечто странное: в подъезде, куда вело стеклянное крыльцо, толкалась женщина с ребёнком на руках, а чуть поодаль мужчина ругался с кем-то по телефону. Кристина прошла мимо них – люди были ей незнакомы, может, гости кого-то.

 

Уже собиралась войти в подъезд, как вдруг услышала глухой стон или плач, отдающийся эхом где-то внизу лестницы. Детский? Она остановилась, прислушалась. Плач звучал едва слышно, на полтона, будто очень слабенький. Сердце екнуло: «Может, кто-то ребёнка уронил?» Она сделала несколько шагов внутрь, опершись на прохладную стену.

 

– Слышите плач? – обратилась она к случайным людям, которые заходили следом.

 

– Да не слышу ничего, – отмахнулся один мужчина.

 

Другая женщина покачала головой: «Наверное, показалось…».

 

Но Кристина была уверена, что слышала нечто реальное. Решила идти на звук. Пройдя чуть глубже в закоулок между мусоропроводной камерой и лестничным пролётом, где обычно складывают старую мебель, она заметила небольшой свёрток. И оттуда точно – еле слышимый детский голосок, плач. Замирая внутри, она наклонилась, осторожно приподняла край одеяла. То, что увидела, потрясло до глубины души: младенец, крошка, может, недельного возраста, не больше. Щёчки бледные, губки синие от холода или – не дай бог – недоедания.

 

– Господи, – выдохнула она, чувствуя, как дрожат руки.

 

Ребёнок был замотан кое-как, в каком-то старом тонком одеяле, даже подгузника толком не было. «Это же просто брошенный!» – мелькнуло в голове. «Кто на такое способен?!»

 

Кристина сердцем почувствовала ужас и жалость. Сразу набрала 03:

 

– Алло, «Скорая», я… я нашла младенца в подъезде. Кажется, его бросили… …Приезжайте скорее! Он очень слабенький, совсем крошка… Да, адрес: улица Ленина, дом 14, первый подъезд… Да, жду!

 

Она закончила разговор и, не отрывая взгляда от малыша, аккуратно прижала его к себе. Тело ребёнка было удивительно лёгким, как будто воздуха в нём больше, чем жизни. Он тёпло задышал сквозь плач, прижавшись к её груди, словно почувствовав хоть какую-то защиту.

 

Прошло, может, три или четыре минуты, но они казались вечностью. Люди начинали подходить, кто-то снимал видео, кто-то испуганно спрашивал, что случилось. Кристина почти не отвечала. Она сидела на старой деревянной табуретке, которую кто-то подал из квартиры на первом этаже, и раскачивалась взад-вперёд, как будто это могло унять дрожь и беспокойство.

 

– О, Господи… Это правда младенец? – проговорила пожилая женщина с соседнего этажа, прижав руку к губам. – Кто ж так мог… Совсем же малюсенький!

 

– Неделю ему, не больше, – отозвался мужчина, посмотрев мельком на ребёнка. – Надо милицию вызывать, Кристина, ты уже звонила?

 

– Скорую вызвала. Милиция приедет потом… – пробормотала она, не отрывая взгляда от ребёнка.

 

Спустя десять минут во двор вкатился автомобиль «Скорой помощи». Врачи выскочили быстро, один из них сразу присел перед Кристиной.

 

– Отдавайте, мы осмотрим. Всё будет хорошо, – мягко сказал он, беря младенца на руки.

 

Кристина не хотела отпускать, но понимала – так надо. Сердце сжалось, когда тёплая тяжесть исчезла из её объятий.

 

– Как вы его нашли? – спросила женщина-фельдшер.

 

– Он лежал там, между лестницей и мусорной камерой… Завёрнут в тонкое одеяло. Один, совсем один… – голос её дрожал.

 

– Понятно… Сейчас в больницу, на обследование. Вы молодец, что сразу позвонили. Такие находки, знаете ли, не всегда с хорошим концом…

 

– А можно… Я могу потом узнать, что с ним? – Кристина почти прошептала.

 

– Думаю, через полицию. Мы передадим данные, а дальше уже органы опеки и следствие.

 

И машина уехала, оставив после себя следы шин и тяжёлую тишину.

 

Кристина осталась стоять на месте, с пустыми руками и полным сердцем. Что-то внутри неё изменилось в тот момент. Она не знала, кем был этот малыш и почему о

казался один, но уже чувствовала: её жизнь больше не будет прежней.