Встретил свою бывшую жену и чуть не позеленел от дикой зависти

Олег захлопнул дверцу холодильника с такой силой, что содержимое полок внутри задрожали. Один из магнитов, украшавших его поверхность, с глухим стуком упал на пол.

 

Лена стояла напротив, бледная, с крепко сжатыми кулаками.

 

— Ну что, полегчало? — выдохнула она, резко вскинув подбородок.

 

— Ты меня просто достала, — голос Олега сорвался, хотя он изо всех сил старался говорить тише. — Какая это жизнь? Ни радости, ни перспектив.

 

— То есть опять я виновата? — Лена рассмеялась, но её смех звучал горько. — Конечно, у нас всё не так, как в твоих мечтах.

 

Олег хотел что-то ответить, но лишь махнул рукой. Открыл бутылку минералки, сделал глоток прямо из горлышка и поставил её на стол.

 

— Олег, не молчи, — голос Лены дрожал. — Скажи хоть раз прямо, в чём дело?

 

— Что тут говорить? — он оскалился. — Если бы… да разве ты поймёшь? Мне всё это надоело. До чёртиков!

 

Они несколько секунд молча смотрели друг на друга. Наконец Лена глубоко вдохнула и ушла в ванную. Олег опустился на диван. Из-за двери доносился шум воды: Лена, наверное, включила кран, чтобы заглушить слёзы. Но Олег поймал себя на мысли, что ему уже всё равно.

 

Олег и Лена поженились три года назад. Жили они в квартире Лены, которую та получила от родителей. Те, выйдя на пенсию, перебрались в загородный дом, а городское жильё оформили на дочь. Квартира была просторной, но с простеньким ремонтом, а мебель — чуть ли не с советских времён.

 

Сначала Олег был доволен: всё-таки квартира почти в центре города, недалеко от работы, район приличный. Но через полгода быт начал его раздражать. Лене было уютно в её семейной крепости с привычными коричневыми обоями и бабушкиным буфетом. Олегу же всё казалось слишком обыденным.

 

— Лен, ну объясни, — он снова и снова заводил один и тот же разговор. — Тебе не хочется поменять этот жуткий жёлтый линолеум? Или обои переклеить? Сделать всё современно, стильно?

 

— Олег, у нас сейчас нет лишних денег на капитальный ремонт, — отвечала она, стараясь говорить мягко. — Конечно, я бы хотела всё изменить, но давай пока подождём премии или накопим.

 

— Ждать?! Вот и вся твоя жизнь — ждать, терпеть.

 

Олег часто вспоминал, как познакомился с Леной. Она была скромной студенткой, но её голубые глаза и добрая улыбка покорили его. Он говорил друзьям: «Вижу в ней бутон цветка — вот раскроется, и все ахнут». А теперь он будто разочаровался: «Не раскрылась она, а засохла на корню», — думал он, глядя, как Лена протирает пыль с хрупких маминых ваз, кормит сметаной подобранного с улицы котёнка или поправляет рамки с детскими фото на стенах.

 

Но Лена не чувствовала себя «серой мышью»: она просто жила так, как считала правильным. Её радовали мелочи — новая салфетка, тихий вечер с книгой, чашка чая с мятой, тёплый свет настольной лампы. Олег же видел в этом застой.

 

Однако разводиться, несмотря на постоянные претензии, он не хотел — в глубине души его держала мысль, что иначе придётся съезжать из удобной квартиры к своим родителям, а с ними он вечно не ладил. Тем более что мать, Тамара Ильинична, в любой ссоре склонна была принимать сторону невестки.

 

— Сыночек, ты не прав, — частенько повторяла она. — Лена у тебя замечательная девушка, умница. Живёте в её квартире… вот и радуйся.

 

— Мам, откуда тебе знать? — бурчал Олег. — Что ты вообще в этой жизни понимаешь? Застряла, как и Ленка, в своём каменном веке.

 

Тамара Ильинична вздыхала: сын давно отдалился. Отец, Игорь Сергеевич, зная характер Олега, говорил лишь:

 

— Да пусть сам разбирается, Тамар, не лезь ты к нему.

 

А в то же время Олег приходил домой и всё больше злился: «Лена как тень, как серая мышь, да ещё и привязала меня этой квартирой», — твердил он себе. В очередной скандал он крикнул:

 

— Я же видел когда-то в тебе красивый цветок! А что теперь? Живу с замёрзшим бутоном…

 

Лена тогда заплакала впервые

за много месяцев.

 

И вот в тот жаркий день……

…И вот в тот жаркий день всё и закончилось.

 

Лена, не сказав ни слова, положила на стол аккуратно сложенные бумаги — заявление о разводе, уже подписанное с её стороны.

 

— Я подала. Ты только распишись. Больше не надо ни скандалов, ни упрёков. Всё.

 

Олег смотрел на неё, как на чужую. В глазах Лены больше не было слёз, не было и надежды. Только ровное, спокойное отчуждение.

 

Прошло два года.

 

Олег сидел в кафе у окна, листал телефон и машинально пил кофе. Было жарко, как в тот день, когда Лена подала на развод. Он давно уже съехал к родителям, потом пытался снимать жильё, менял работу, искал «настоящую жизнь». Были короткие романы, встречи, шумные тусовки… Но ничего не цепляло.

 

Он взглянул в окно — и едва не подавился кофе.

 

По тротуару шла Лена. Не одна — с каким-то мужчиной и маленькой девочкой лет пяти. Лена смеялась, откинула назад волосы — те самые светлые пряди, которые он когда-то любил расчесывать. Её лицо светилось. Ни следа «бутона, что засох». Перед ним была женщина, расцветшая, уверенная, счастливая.

 

Олег даже не заметил, как встал и вышел за ними. Он просто хотел… не знал, чего. Подойти? Сказать что-то? Но замер у края тротуара.

 

Мужчина обнял Лену за плечи, а девочка, улыбаясь, тянулась к ней:

— Мамочка, давай быстрее!

 

И Лена, смеясь, наклонилась к дочери.

 

Мамочка.

 

Олег вдруг понял: ребёнок, скорее всего, не его. Лена действительно начала жить заново. И, похоже, ей даже не пришлось долго «ожидать» перемен — она просто позволила себе быть собой, и кто-то это оценил.

 

Он повернулся и медленно пошёл прочь. В груди всё горело — от зависти, от досады, от пустоты. Не потому, что Лена стала счастливой. А потому, что он, живя с ней, не смог увидеть в ней то, что теперь сияло так ярко для другого.

 

Вот так и бывает в жизни. Уходишь, считая другого тусклым, а потом видишь, как ярко он с

ветится… но уже не для тебя.