— Да, я действительно живу одна. Да, в доме, который принадлежит мне.

 

Но это вовсе не означает, что он теперь стал гостиницей для всей вашей родни!

— Ты опять раздула проблему, Лера, — с ленцой бросил Павел, не отрываясь от экрана телефона. — Мама поживёт пару недель — не конец света. Всё равно ведь тут пусто.

— Серьёзно, Паш? Это вообще-то дом моей бабушки. Сейчас он мой. Я вложила в него кучу сил. Целый год. В одиночку. Когда у нас с тобой, напомню, был перерыв. И, кстати, я здесь живу. Так что не надо про “пустует”.

— Ну, живёшь… между сторис и посылками, — пробормотал он. — Этот твой онлайн-магазин — не работа, а хобби с монетизацией.

Валерия сжала кулаки. Очень хотелось швырнуть в него кружку. Хоть стеклянную, хоть керамическую — всё подходило. Но было жалко. Не мужа — посуду.

— А поехать в санаторий, как все нормальные пенсионеры, ей слабо?

— У неё давление. Морской воздух нужен. Солнце, йод…

— У неё язык острее скальпеля, — вздохнула Валерия. — Она считает, что я домработница. В прошлом году я просто подушку не так положила — так она сказала, что сына растила не для того, чтобы он спал “на задворках”.

Павел наконец отложил телефон и посмотрел на неё с видом великого мыслителя, которого вызвали домой из отпуска, потому что кто-то не может открыть банку.

— Да это ты слишком восприимчивая. Мама у меня просто с характером. Но она добрая. А ты сразу в штыки всё.

— Когда она вымыла зеркало моим шампунем и заявила, что от него хоть какая-то польза, — это я тоже, по-твоему, остро восприняла?

Он встал, демонстративно почесал голову и направился в коридор. Из ванной донёсся его “нейтральный” голос:

— В общем, она приедет в пятницу. Я предупреждал. А если тебе так уж это не по душе — съезди к Светке. У неё Андрей в отъезде. Поболтаете, винца попьёте, девичьи темы.

— А ты? — крикнула Валерия, почувствовав, как по телу пошла волна злости и отчаяния. — Ты тут с мамочкой останешься?

— Ну да. Мы с ней всё равно ближе, чем ты с ней, — бросил он и захлопнул дверь ванной.

Всё. Это уже не тревожный звоночек. Это сигнал тревоги.

 

Раиса Петровна прибыла в образе Екатерины Великой — в шляпе, с чемоданом, будто всерьёз собралась зимовать, и с бесконечным потоком распоряжений:

— Валерочка, открой, тут сквозняк, а у меня шею ломит!

— Павлик, ну помоги с чемоданом! Что стоишь, как истукан?

— А где полотенца? Почему в спальне нет вазы? У меня такие пионы были…

 

Валерия встретила её с ледяной вежливостью, которую легко спутать с безразличием, если смотреть невнимательно.

— Полотенца в ванной. А ваза уехала на дачу. Как и всё, что меня раздражает в этом доме.

— Я тоже раздражаю? — с укором спросила Раиса Петровна, садясь в кресло, словно на трон.

— Нет, вы — вдохновение. Сегодня я даже мысленно билет до Камчатки купила.

Павел хмыкнул.

— Ты же хотела тишины у моря. Вот тебе практика терпения. Мама — это тебе буддизм. Новый уровень.

— Новый уровень? Я сейчас как дам — и уровень у тебя под глазом появится, — Валерия с милой улыбкой склонила голову, хотя внутри всё кипело.

Раиса Петровна покачала головой и заявила с нажимом:

— В семье надо уметь уступать. Женщина — хранительница дома. А не эти ваши баночки, сторис, понты и интернет-бизнес.

— А я свой очаг берегу. А вы лезете туда с канистрой бензина.

В ответ та включила телевизор на полную громкость.

 

На третий день Валерия поняла: вдвоём им не выжить. Потолок один — а людей слишком много.

Каждое утро начиналось с претензий: кофе не тот, полотенце не то, Павлик похудел — еда ужасная, Валерия в халате — не по-женски, ногти короткие — ну хоть маникюр бы сделала!

На пятый день свекровь выдала:

— Я вот думаю, может, останусь у вас до конца лета? Павлик не против. Мне тут нравится. Спокойно, воздух свежий, из окна вид приятный. Душа отдыхает.

— А у меня, между прочим, тик начался под глазом, — произнесла Валерия с голосом, острым, как лезвие. — Думаете, это просто так?

 

— Это всё от твоей “самостоятельности”, — проворчала Раиса Петровна. — Женщина одна — всегда на нервах.

Павел добавил, не глядя:

— Мама права. С тобой всё как на войне.

— А ты знаешь, Паш, что самое интересное? — Валерия повернулась к нему. — Что на войне, действительно. Только фронт у меня дома.

 

В тот же вечер она написала Светке:

«У тебя там ремонт ещё идёт? Хочешь переждать — приезжай ко мне. Всей командой. С собакой. Посмотрим, как Раиса Петровна справляется с морским уединением».

Светка ответила: «Я в деле» и смайлик.

 

Раиса Петровна ещё не знала, какая буря надвигается: дети с криками, соплями и ботинками на диванах, муж Светки, кричащий в Zoom, и лабрадор, жующий тапки.

Но Валерия уже улыбалась. А это всегда к беде. Только теперь — не для неё.

 

На шестой день всё сорвалось с цепи.

Раиса Петровна в махровом халате на веранде бормотала:

— Валерочка, тебе бы курсы пройти. Женственности. А то кофе горький, полы липкие, взгляд уставший. Муж у тебя ещё приличный — держать надо.

— Через пятнадцать минут приедет моя сестра. Со всей своей командой, — сообщила Валерия, ставя чайник.

— С кем?! — напряглась свекровь, как собака, учуявшая чужого.

 

— С семьёй. Двое детей, муж и пёс. Дом-то у нас просторный, уютный, с берёзками… Всё как вы любите.

— У меня же давление… Дети — это же стресс. Я приехала… отдохнуть.

— Конечно, — Валерия улыбнулась ледяной улыбкой. — Все по-своему отдыхают. Вы — с йодом, я — с детскими воплями.

 

— А Павлик?

— Павлик спит. Уже три года. Его всё устраивает.

— Это шутка, да?

— Нет, Раиса Петровна. Это компромисс. Вы говорили, в семье надо уступать. Вот я и уступаю — дом, покой, всё.

 

Дверной звонок прервал разговор.

— Мы тут! — закричала Светка.

Андрей — с рюкзаками и ноутбуком, дети — с саблей и фломастерами, и, конечно, Чак. Лабрадор, полон энергии.

 

— Где у вас строят крепости?! — крикнул мальчик.

— На кухне, — ответила Валерия. — Там отличный плацдарм. А вам с Андреем — спальня. Без вазы, но с видом.

Раиса Петровна застыла. Чак подбежал и облизал ей руку.

— Уберите это… животное!

— Это Чак. Очень чувствительный. Особенно к острым языкам.

 

— Это уже ни в какие ворота!

— А кто говорил, что семья — это тепло и радость? Вот она — семья. Во всей красе.

 

Павел прятался в гараже. Велосипеда не было, но «чинить» надо.

Дети визжали. Светка готовила пироги. Андрей ругался с коллегами. Чак принёс Раисе тапок. Четвёртый.

— Я больше так не могу! Это не дом, а вокзал!

— А вы что хотели? Очаг горит, как вы и просили.

 

На закате Павел вышел из укрытия.

— Ты это всё задумала?

— Нет. Это просто логично.

— Я думал, ты примешь.

— Я принимала. Но и у меня есть предел.

Он посмотрел на неё по-другому.

— Ты изменилась.

— Я взрослая теперь, Паш. А ты всё прячешься.

 

Он вздохнул.

— Я сам отвезу маму. В санаторий. Солнце, йод… Всё как надо. Чтобы ты отдохнула.

— А потом?

— А потом, может, и я подумаю — о себе, а не о маме.

— Это уже неплохо.

 

На следующее утро Раиса Петровна уехала. Без слов. Просто тихо.

Когда машина скрылась, Валерия села на ступеньки и выдохнула.

 

Светка подошла с кофе.

— Ты героиня.

— Нет, — сказала Валерия. — Просто я больше не прячусь. Даже от самой себя.

 

А дом стал уютным. Не идеальным. Но настоящим.