Дочка пьющего отца унижали в школе. Она устроилась санитаркой, чтоб накопить на выпускной

 

Последний год оказался для Нины самым сложным за всё время учёбы в школе. Если раньше кто-то ещё задумывался об учёбе, то в выпускном классе все, казалось, забыли, зачем они здесь. Вокруг уже завязывались романы, обсуждались планы на будущее, деньги, одежда. Нина оставалась как будто в стороне, её будущее не казалось радужным.

 

Несмотря на то, что училась она довольно хорошо, в их семье не было денег. А одежду она донашивала, причём всегда. Нина как-то задумалась. Было ли у неё хоть раз новое платье? С трудом вспомнила, что в первый класс ей покупали всё новое. Как давно это было, тогда папа ещё не был таким, и мама…

 

Нина и раньше не особо общалась с одноклассниками, вернее, они с ней. А в этом году она чувствовала себя настоящим изгоем. Кажется, что уже взрослые люди, но насмешки в её сторону звучали всё чаще. А сегодня всё вышло за рамки.

 

День начался как обычно. Все расселись, первый урок. Нина не любила быть на всеобщем обозрении, поэтому спросила:

 

— Галина Андреевна, можно я здесь отвечу?

 

Тут же послышалось:

 

— Новикова боится, что у доски все увидят, сколько латок у неё на платье.

 

— Да нет, она боится, что платье не выдержит такого напряжения и просто развалится.

 

Старались и девчонки, и парни. Класс смеялся, и Галине Андреевне никак не удавалось успокоить их.

 

— Новикова, а как ты на выпускной пойдёшь? У нас вроде нет магазинов, где продают подзаборным.

 

Нина схватила портфель и пулей выскочила из класса. Она слышала, как Галина Андреевна кричала:

 

— Светлова, замолчи! Новикова, вернись!

 

Но кто её будет слушать, если все уже считают себя взрослыми и умными?

 

Дома всё было как всегда. Отец уже спал, видимо, хорошо выпил. Валялся поперёк дивана, даже ноги не смог закинуть, да ещё и вонял перегаром. На кухне гора грязной посуды, в основном с затушенными сигаретами, несколько пустых бутылок, стол залит чем-то липким.

 

Нина распахнула окно, с улицы подул свежий ветерок. Апрель в этом году выдался довольно тёплым, но всё-таки это была ранняя весна. Почти час Нина мыла, скребла, убирала остатки пиршества отца и всё думала, что ведь могло бы быть по-другому, если бы мама была жива.

 

Нина знала, папа очень сильно любил маму. Наверное, поэтому и не смог справиться с потерей. Вот уже 10 лет перебивался случайными подработками и большую часть денег пропивал.

 

Сначала это было не так заметно. Он ходил на работу, а пил только тогда, когда Нина уже спала. Потом начал пить вечерами, но уже тогда, когда видела и Нина. А потом ему всё сложнее было выкроить время для работы. Он любил повторять:

 

— Ничего, Ниночка, вот папа в последний разочек и всё. Будем мы с тобой хорошо жить.

 

Но это «хорошо» так и не настало. Нина плакала, просила отца остановиться, ждала, когда же наконец он насытится спиртным и ему надоест, но ничего не менялось, всё становилось только хуже.

 

Нина услышала шорох и резко обернулась. В дверях кухни стоял отец. Сердце защемило. В свои 45 он выглядел на 60, а то и на 70 лет.

 

— Дочка, а ты что сегодня так рано?

 

И тут-то её захлестнуло. Она начала говорить тихо, а потом перешла на крик.

 

— Рано?! Мне в школе с обычными людьми делать нечего, понимаешь?

 

Нина бросила куртку на стул и пронеслась мимо………пронеслась мимо него в свою комнату, хлопнув дверью. За дверью — слёзы. Глухие рыдания в подушку. Тело дрожало от обиды, боли, стыда. Нина даже не знала, что именно болело больше — слова одноклассников, её латаное платье, грязный стол на кухне или лицо отца, который когда-то был сильным и добрым, а теперь был просто тенью себя.

 

За дверью было тихо. Нина надеялась, что он снова лёг спать, чтобы не видеть её сломленного состояния. Но через пару минут послышались шаги. Осторожные, как будто он боялся. Или стыдился.

 

— Ниночка… — послышалось тихо. — Прости. Я знаю, что всё испортил.

 

Она не ответила. Слёзы текли по лицу, и она не хотела, чтобы он их слышал. Пусть думает, что она сильная. Как мама.

 

— Я сегодня был на кладбище, — продолжил он. — У мамы твоей… Я там всегда думаю, кем бы я был, если бы она была рядом. И каким отцом я стал.

 

Нина сжала одеяло. Сначала хотелось крикнуть, что он всё выдумывает, что он просто снова пил и всё перепутал. Но голос был слишком искренний. Слишком больной.

 

— Я… хочу попробовать всё изменить. Устроиться в автомастерскую. Там берут по знакомству. Не пьющих. — Он замолчал. — Я попробую, дочка. Правда. Только… не отдаляйся от меня. Ты — всё, что у меня есть.

 

Нина не выдержала. Встала, подошла к двери и открыла её. Отец стоял с опущенной головой, и в его глазах была та самая боль, которую она видела в зеркале каждый день.

 

— Только не обещай, если не сможешь, — прошептала она.

 

Он кивнул. И в тот момент между ними снова появилась ниточка — тонкая, почти незаметная, но настоящая.

 

 

—

 

Прошла неделя. Нина молча устроилась санитаркой в ближайшей больнице. Смены были тяжёлые, но она терпела. Ей надо было накопить хотя бы немного — на платье, на туфли, чтобы на один вечер забыть, как всё на самом деле.

 

Никто из одноклассников не знал, где она пропадает после уроков. А ей и не хотелось делиться. Только один человек однажды заговорил с ней в коридоре.

 

— Нинка… — Светлова. Та самая. — Ты прости за ту шуточку. Мы… просто дурачились.

 

Нина посмотрела ей прямо в глаза.

 

— Это не было смешно.

 

— Знаю, — ответила Светлова, опустив голову. — Просто у тебя всегда вид такой сильной… Мы думали, тебе всё нипочём.

 

Сильной? Нина чуть не усмехнулась. Но промолчала. Потому что, может быть, именно это теперь и нужно — быть сильной. Для себя. Для отца. Для мамы.

 

 

—

 

Выпускной наступил быстро. Все суетились, красились, смеялись, обсуждали лимузины и рестораны.

 

А Нина пришла в простом, но аккуратном синем платье, которое ей помогла сшить добрая медсестра из больницы. Она вошла в зал тихо, но когда огни вспыхнули и заиграла музыка, несколько человек обернулись. Потому что вдруг стало ясно — она изменилась. Взгляд уверенный. Спина прямая. В глазах — не детская печаль, а взрослая сила.

 

И тогда Светлова снова подошла к ней.

 

— Ты очень красивая, Нина. Правда. И… если что, у нас сегодня свободное место в машине. Можешь поехать с нами.

 

Нина удивилась, но улыбнулась.

 

— Спасибо, но я пойду пешком. Мне сегодня хочется смотреть на звёзды.

 

 

—

 

В ту ночь она шла домой одна. Улицы были тихими. Легкий ветер играл с подолом платья. Она подняла глаза к

 

…небу — оно было усыпано звёздами, как будто сама мама рассыпала их с небес, чтобы осветить её путь. Нина остановилась, вдыхая прохладный ночной воздух. Впервые за долгое время ей не хотелось плакать. Сердце билось спокойно, ровно. Без тревоги, без боли. Просто — с надеждой.

 

Когда она подошла к дому, увидела, что в окне горел свет. На кухне, за столом, сидел отец. Рядом — кружка чая и книга. Не газета, не бутылка, а книга. Он поднял глаза и улыбнулся, когда увидел её.

 

— Ты как звезда сегодня, дочка, — сказал он, и в его голосе не было ни тени иронии.

 

Нина прошла внутрь, тихо сняла туфли и подошла ближе.

 

— Я боялся, что ты не придёшь, — признался он. — Хотел встретить тебя, но подумал, что не имею права, если вдруг снова всё испорчу.

 

Она положила ладонь на его руку. Он вздрогнул от неожиданности, а потом крепко сжал её пальцы.

 

— Я горжусь тобой, папа, — прошептала она.

 

Он не ответил. Только молча кивнул и вдруг заплакал. Но это были другие слёзы. Не от безысходности. От боли, которой становилось меньше. От того, что, может быть, ещё не всё потеряно.

 

 

—

 

Прошло лето. Отец действительно устроился на работу. Первое время было трудно. Бывало, что он срывался, но поднимался снова. Ради неё. Ради себя. Ради памяти о женщине, которую когда-то любил больше жизни.

 

Нина поступила в медицинское училище. Не в университет, как мечтала, но это был её путь. Каждый день после занятий она приходила в больницу, теперь уже не санитаркой, а стажёром. Там её ждали, уважали, ценили.

 

Старшая медсестра однажды сказала:

 

— У тебя добрые руки, Нина. Ты будешь хорошим врачом. Потому что ты знаешь, что такое настоящая боль.

 

 

—

 

Однажды осенью, возвращаясь домой, Нина шла той же улицей, где когда-то шла после выпускного. Звёзды снова были над головой. Те же, но другие. Как и она сама.

 

Она остановилась, посмотрела на небо и тихо прошептала:

 

— Мама, я справилась. Я всё ещё учусь, всё ещё боюсь, всё ещё плачу иногда…

но я иду. Не одна. Он со мной. И ты со мной.

 

И в этот момент где-то высоко одна звезда мигнула чуть ярче, словно кивая ей в ответ.

 

Конец.