Женщину с яркими, как у куклы, губами звали Элина. Возможно, в паспорте она была Еленой, но с такой внешностью Еленой быть не положено. Её дочь носила звучное имя Арина, и Анна невольно сравнивала его с простыми именами своих детей: Дима, Лена, Катя, Артём. В этом году в школу пошли близнецы Лена и Дима, и, судя по всему, год обещал быть непростым. Элина уже четверть часа расписывала, как детям необходимы фильтры для воды, новые шторы и шкафы для раздевалки. Конечно, она знала, где это заказать — у лучших поставщиков. И, разумеется, за баснословные деньги.

Элина смотрела на Анну с лёгкой насмешкой. Её взгляд скользнул по потёртым ботинкам Анны, купленным на распродаже в прошлом году, затем остановился на сумке с кричащими логотипами, явно не из бутика. Анна знала, что сумка — подделка, но всё равно невольно покраснела. Зато её платье, сшитое собственными руками, вызвало у Элины неподдельный интерес. Анна гордилась своим умением шить — это было её маленькой победой в мире, где всё стоило слишком дорого.

— Если кто-то не хочет сдавать деньги, я могу покрыть разницу, — заявила Элина с медовой улыбкой. — Но вы же понимаете, что без комфортных условий дети не смогут учиться.

Анна сжала губы. Она хотела возразить, что учёба зависит от учителей и желания детей, а не от штор, но промолчала. Элина смотрела прямо на неё, и Анна чувствовала себя мишенью. Она и так была самой громкой противницей лишних трат, но это не помогало.

Дома Анна выплеснула своё раздражение мужу, Сергею.

— Она смотрела на меня, как на мусор! — кипятилась она. — А сама — будто с обложки журнала, только не глянцевого, а какого-то кукольного, где всё ненастоящее.

Сергей кивал, пряча улыбку. Он был рад, что сегодня мишенью Нины стал кто-то другой.

Элина не унималась. На каждом собрании она подчёркивала своё превосходство, называя «некоторых родителей» помехой для создания идеальной среды в классе. Другие тоже ворчали, что траты завышены, но деньги сдавали почти все. Анна тоже сдавала, одалживая у подруги или выуживая у Сергея заначку после его вечерних посиделок. Но она всегда опаздывала с оплатой, и в родительском чате её фамилия красовалась в списке должников. Рассказывать всем, что младшему нужна новая куртка, а близнецы мечтают о роликах, она не собиралась.

— Зачем ты вообще платишь? — возмущался Сергей. — Фильтры, салфетки, шторы… Что, из крана пить нельзя? Я пил — и живой.

— Вот иди и скажи это на собрании, — огрызалась Анна. — А я и так разрываюсь: школа, сад, работа, кружки.

Работа у Анны была не ахти — помощником в библиотеке. График гибкий, но платят копейки, а подопечные — в основном пожилые люди — требовали внимания. Швеёй она могла бы зарабатывать больше, но кто тогда будет с детьми?

— Ладно, схожу, — буркнул Сергей. — Раз ты не можешь их урезонить, я разберусь.

Вернулся он с собрания в приподнятом настроении, будто не на разборки ходил, а на рыбалку.

— А Элина — нормальная тётка, — заявил он. — Зря ты на неё взъелась. Я объяснил, что у нас трое детей, а твоя работа — так, для галочки. Она сказала, что ничего страшного, если мы не сдадим, они раскидают нашу долю. Правда, другие начали ныть, мол, с какой стати за нас платить, а она такая: «Я сама покрою». И красивая, между прочим. А ты к ней просто подход не нашла.

Анна задохнулась от возмущения. Её муж назвал Элину красивой? Да какая она красивая — всё искусственное, от ресниц до улыбки! А теперь ещё и милостыню им предлагает?

— Ты просто завидуешь, — подлил масла в огонь Сергей. — Посмотри на себя: волосы в пучок, ногти не крашены, фигура после родов не та. А она — ухоженная, сразу видно, следит за собой.

Анна не разговаривала с ним неделю. Из вредности накрасила ногти старым лаком Кати, который тут же облез. Но сдаваться она не собиралась: заняла у подруги денег и оплатила свою долю за шторы и фильтры. Элина не увидит её в роли попрошайки.

В школе тем временем готовились к ежегодному театральному фестивалю. Элина предложила нанять профессионального режиссёра, и, к удивлению Анны, родители согласились. Хорошо хоть костюмы для спектакля доверили сшить ей — это позволило не платить за режиссёра.

— Отличные костюмы, — похвалила Элина, разглядывая работу Анны. — У вас настоящий талант. Почему вы не шьёте на заказ?

Анна насторожилась. Хвалит или издевается? Но Элина продолжила:

— И, кстати, эта куртка вам не идёт. Сшейте себе пальто — стильное, по фигуре. Я вот своё в Милане брала, на скидке, но всё равно дорого.

Пальто Элины и правда было шикарным. Анна, как швея, сразу оценила крой и ткань. Может, поэтому её поступок в день фестиваля был таким необъяснимым.

В суете перед спектаклем Анна осталась в классе одна — убирала декорации. На столе стояла банка с акриловой краской, и, случайно задев её, Анна уронила банку на пол. Голубая лужа растеклась по линолеуму. Анна бросилась за тряпкой, но тут её взгляд упал на пальто Элины, небрежно брошенное на стул. В голове промелькнули все обиды: насмешливый взгляд Элины, слова Сергея о её красоте, то, как Арина хвасталась новым планшетом перед Леной. И, словно в трансе, Анна смахнула пальто прямо в голубую лужу.

Элина была в ярости. Она отчитывала учительницу за беспорядок, родителей — за отказ от шкафов, но виновника так и не нашла. Анна молчала, даже Сергею не призналась. Ей было стыдно, но в глубине души она чувствовала мстительное удовлетворение.

На день рождения близнецов Лены и Димы Анна хотела скромный праздник, но дети пригласили полкласса, включая Арину. Пришлось снова занимать деньги, чтобы арендовать игровую комнату. Анна купила торт, сок и фрукты, решив, что пицца — это лишнее.

Праздник шёл хорошо: дети носились по площадке, родители пили чай.

Продолжение истории