— Иванченко, тебе ребёнка приносить на кормление? — Нет, я же говорила. Отказ буду писать.Медсестра покачала головой и вышла. Зоя повернулась к стене и заплакала. Кормящие мамочки в палате переглянулись и продолжили кормить своих малышей. Зоя поступила ночью со схватками, родила быстро. Мальчик, 3 кг 500 грамм. Здоровый, красивый. Глянув на него, новоявленная мать заплакала, только не радостно как-то. — Ну, всё хорошо, чего рыдаешь. Хороший пацан у тебя такой, крепыш. Дочку хотела, наверное? Ничего, придёшь потом и за дочкой. — Я оставлю его. Не буду забирать… — Ну вот тебе здрасьте.. Что за причина? Ты, девка, не дури, время есть подумать, это же твой ребёнок, неужели не жалко? Дарья, Зоина соседка по палате, сидела на скамье с мужем в коридоре для посетителей. Рассказывала, как смешно дёргает носиком их дочка, они весело смеялись. Зашла женщина с пакетом, попросила позвать Зою. Даша сходила в палату и привела Зою. — Дочка, как ты? Как сынок? Кстати, имя придумала уже? — Нет у него имени.. Пусть новые родители называют потом, как хотят. Оставлю я его, мама.. Никому мы не нужны, одни на всём белом свете… Зоя закрыла лицо руками и затряслась от рыданий. Даше было неловко присутствовать при такой сцене, она быстро распрощалась с мужем и ушла. — Ты не одна, дочка, я у тебя есть. А Вовка мерзавец, что тут скажешь. Это полюбовница его наговорила, что ребёнок не от него, нагуляла ты, вот он и взбесился. Ничего, одумается и придёт. Вот тебе гостинец принесла, ешь, молоко чтобы сытное было. А сына Ванечкой назови. Зоя зашла в палату и сунула пакет в тумбу. В коридоре раздавался детский крик, надрывно, пронзительно. Зоя вышла в коридор. — Это не мой орёт так? — Твой… — Давайте покормлю его… Медсестра подхватилась и принесла малыша. Он истошно кричал, личико было красным от натуги. — Ну, не кричи так. Сейчас мамочка тебя покормит. Зоя неумело пыталась пристроить орущего ребёнка к груди. Даша подошла и помогла ей. Ребёнок замолчал, процесс пошёл. Лицо Зои расплылось в улыбке, какой же он смешной, этот карапуз, пыхтит, старается. Теперь на каждое кормление Ванечку приносили маме. Зое нравилось разглядывать его носик-пуговку, насупленные бровки. — Зой, это мама к тебе приходила? Приятная женщина такая. — Да нет, это свекровь. Мама умерла, когда я ещё маленькая была, отец спился, меня тётка воспитывала. Потом я замуж вышла и переехала к мужу в дом. Хорошо жили, пока зазнобу не завёл. Ушёл к ней, а меня знать не хочет. Я сама не своя была от такой новости, а тут схватки начались.. — Куда же ты пойдёшь с ребёнком теперь? — Свекровь предлагает с ней жить, она одна, мужа нет, сын один — и тот сбежал.. Она хорошая, добрая женщина, всегда ко мне хорошо относилась. — Вот и иди к ней, с внуком будет нянчиться, помощь какая. А муж одумается и вернётся.. Зоя так и поступила. Анна Кузьминична помогала во всём, во внуке души не чаяла. Когда Ване исполнился месяц, объявился отец. Зои не было дома, в магазин ушла. — Мам, я с Катькой уезжаю на север, работу там предложили. Вот зашёл сказать и попрощаться. И это… Денег попросить, сколько не жалко… — Жалко. Ты жену бросил на сносях, мерзавец, она чуть ребёнка в роддоме не оставила от горя. Эх, ты… Нет отца, а то всыпал бы по первое число за такие фокусы. Денег не дам. У меня внук растёт, ему нужней, а ты заработаешь. Тут закричал Ванечка, Анна Кузьминична кинулась к кроватке. — Что, даже на сына не взглянешь? Копия ты. — Да какой он мне сын.. Нагуляла его Зойка, зачем мне чужое. — Ну и дурак ты, Вовка. Иди, живи дальше без мозгов. Анна Кузьминична вышла на пенсию, а вместо неё взяли Зою на работу. Ваня пошёл в детский сад, жили дружно и весело втроём. — Ань, что ж невестка твоя уезжать не думает? Где это видано, что свекровь с невесткой живёт, а сына выгнала. — Мне Зоя дороже сына — дурака, и внук самый любимый. Для них и живу, Вера. А ты свой язык поганый придержала бы.. Соседка Вера покачала головой и пошла дальше по своим делам. Она искренне не понимала поведение Анны, уж у неё всё — по другому было бы, сыночек был на первом месте всегда. Алкаш, конечно, но видать, судьба такая. Заметила Анна Кузьминична, что стала Зоя прихорашиваться, да вечерами бегать куда-то. — Зой, ну и как его зовут? — Кого, мам? — Ну, того, к кому бегаешь.. Расскажи, дочка, мне же интересно. — Ой, да мы просто гуляем.. Военный он, приехал в гости к родственникам, случайно познакомились. — А что же, знает он о Ванечке? — Конечно, всё знает… — Ну, приводи знакомиться, нечего его прятать от меня. Ежели хороший человек, то так тому и быть… Алексей, так звали знакомого Зои, принёс корзину с ягодами и пирог, который испекла его тётка. Ване подарил игрушечную машину и футбольный мяч. Вечер прошёл весело, Алексей рассказывал смешные истории из жизни, Зоя заливалась хохотом, и Анна Кузьминична смеялась до слёз. Проводив гостя, Зоя сразу же поинтересовалась : — Ну как он вам? Хороший человек, как думаете, мам? — Хороший, дочка… Уважительный, интересный, воспитан хорошо. И главное, любит он тебя. Достойный кавалер, не упусти своё счастье! Через месяц Алексей пришёл просить руки Зои у Анны Кузьминичны. — Вы уж будьте спокойны, Зоеньку никогда не обижу с Ваняткой. Жить мы будем в Астрахани, там у меня дом большой. Любим мы друга, и Ванечка, мне как сын. Благословите нас. Анна Кузьминична проводила Зою с Алексеем и Ваней. Всё, уехали в город, обещали писать, приезжать в гости.. Как она теперь одна тут, без них.. Спустя год заявился сын, Володя……Волосы чуть длиннее, щёки впалые, одежда неаккуратная. Постарел он, сгорбился. Стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу.

 

— Мам… — голос у него был тихий, незнакомо несмелый. — Я пришёл… Ты… Ты одна?

 

Анна Кузьминична поднялась со скамьи, на которой мыла картошку, вытерла руки о фартук. Посмотрела на сына, как на чужого. В груди сжалось, но она стояла прямо, как солдат на посту.

 

— Одна, — сказала спокойно. — А ты чего явился? Денег опять?

 

— Нет… Нет… — мотнул он головой. — Работы нету… Катька бросила. Я думал… Может, примешь?

 

Молчание повисло густым воздухом. Потом она медленно отошла в сторону, молча впуская его в дом.

 

— На печке суп. Поешь, потом поговорим.

 

Он ел жадно, как голодный щенок, не поднимая глаз. Потом сел у окна и заплакал, как мальчишка.

 

— Мам, прости меня. Знаю, виноват. Как вспомню — стыдно. Я Ваню тогда даже не глянул… А он ведь мой…

 

Анна тяжело вздохнула и села напротив.

 

— Да уж не знаю теперь, чей он тебе. Кровь твоя, может, а вот любовь — чужая не заменит. Алексей ему отец, и не передумаешь.

 

— Я бы хотел… может, письмо ему… или Ване… Если бы ты передала…

 

— Напиши, — сказала она после долгой паузы. — А я уж решу, передавать или нет.

 

Он кивнул, снова вытирая глаза. Словно груз с плеч упал — будто просто нужно было прийти, покаяться, сказать: «Жив, мам, прости».

 

Ночью Анна сидела у окна, в темноте, глядя на луну. Письмо сына лежало в кармане. Она ещё не решила, передаст ли его.

 

Но сердце, уставшее, всё же шептало: Прощать — не слабость. Это сила. Ради Зои. Ради Вани. Ради себя.

 

И утром, когда принесла письмо на почту, подписала: «Зое и Ванечке, в Астрахань».

 

Спустя две недели пришёл ответ. На простом белом конверте — знакомый почерк Зои, аккуратный, женский. Анна Кузьминична развернула письмо дрожащими руками. Бумага хранила тепло далёкой, но близкой души.

 

«Мамочка, спасибо, что передала. Мы с Ванечкой письмо прочитали вместе. Я волновалась, не знала, как он отреагирует. Но он просто обнял меня и сказал: “Алексей — папа. А Володя — пусть живёт, если ему плохо одному. Я не злюсь.”

 

Вот такой он у нас, мудрый не по годам. Алексей поддержал: “Каждому даётся второй шанс, если он за него держится.”

Мам, если тебе тяжело, и если Володя хочет остаться рядом, пусть живёт. Только пусть живёт по-новому. Учится. Работает. Смотрит на тебя, как на мать, а не как на банкомат.

 

Мы любим тебя. Скоро лето — приедем. Ваня сказал, будет сажать с тобой картошку и кормить кур. А я — привезу твои любимые пирожки.

 

Целую.

Твоя Зоя.»

 

Анна прижала письмо к груди. Что-то потеплело в ней, будто солнце выглянуло из-за туч. На печке булькало варенье, за окном стрекотали скворцы, а в доме — тишина, наполненная надеждой.

 

Володя мыл пол на веранде, молча, сосредоточенно. Без просьбы. Просто так.

 

Она вышла к нему и сказала:

 

— Пойдём, покажу, где в сарае грабли. Завтра траву косить будем.

 

Он поднял глаза. Улыбнулся с благодарностью.

 

— Спасибо, мам…

 

Анна не ответила. Просто пошла вперёд. А он — за ней.

 

И жизнь пошла. Сложная, но настоящая. Как бывает в реальности — без волшебства, но с надеждой.