Известнейший в деревне блудливый муж исчез. Только спустя 8 лет все с ужасом узнали, что с ним произошло

 

Эта история отличается от множества других, ведь она реальна – за исключением изменённых имён и деталей. Её рассказала мне моя мама, которая лично знала всех участников событий. Это повествование о так называемых традиционных ценностях, которые, в конечном счёте, превращают жизнь одних людей в ад, позволяя другим унижать их, прикрываясь обычаями. И ещё это напоминание тем, кто обижает других: они всегда ходят по краю, играя с огнём, который рано или поздно может выйти из-под контроля.

 

История эта о Любови Ветровой, жене человека по имени Виктор, который не скрывал своих многочисленных измен. Первую «занозу» Люба почувствовала уже спустя месяц после свадьбы – деревенские жители поделились с ней «интересными новостями». Работая соцработницей в сельсовете, Люба занималась уходом за пожилыми людьми. Хотя большинство стариков могли сами о себе позаботиться, система требовала регулярного внимания к ним. Два раза в неделю Люба посещала каждый дом, закреплённый за ней. Она слушала их байки, готовила еду, убиралась, помогала с хозяйством.

 

Однажды, придя к бабушке Капитолине Никаноровне, местной хранительнице всех сельских секретов, Люба услышала шокирующую новость. Её красавец-муж Виктор, даже после свадьбы и ночей, полных ласк, продолжал наведываться к Настасье-торгашке, вдове, владелице ларька в центре села. Он начал ходить к ней ещё до брака, и слухи об этом давно гуляли по деревне. Люба тогда решила не обращать внимания – мало ли что болтают? После свадьбы, думала она, всё прекратится само собой.

 

Но нет, сплетни только усилились.

 

Выслушав Капитолину Никаноровну, Люба с болью в сердце поплелась домой. Хоть она и пыталась убедить себя, что это просто злые языки, внутренний голос уже подсказывал: старуха не лгала.

 

— Да что тебе не нравится? — взорвался Виктор, когда Люба потребовала объяснений. — Я работаю, деньги в дом ношу, не пью, тебя не бью — чего ещё надо?

 

— А как же люди? Мне стыдно перед ними! Что тебе дома не хватает? Чем я плоха? А если я начну гулять, ты будешь доволен?

 

— Ты попробуй только! — угрожающе процедил Виктор. — Не путай себя с мужиком! Если узнаю — зубов не досчитаешься!

 

Люба места себе не находила от несправедливости. А тут ещё новости – она узнала о своей беременности. Сын родился здоровым, его назвали Фёдором. Люба надеялась, что теперь-то муж образумится, станет больше времени проводить в семье. Она старалась изо всех сил: наряжалась, готовила вкусные блюда, держала дом в идеальной чистоте… Но всё было бесполезно.

 

Настасья-торгашка оказалась лишь началом. С каждым днём сплетни множились, описывая новые похождения Виктора. Он крутил романы с вдовами, приезжими женщинами из города, а также с замужними дамами, например, с агрономшей Светланой.

 

Не выдержав, Люба побежала к матери, которая жила на другом конце села.

 

— Не могу больше с этим кобелём жить! — рыдала она. — Разведусь и вернусь к тебе. Вот смотри, Наташка живёт с тобой, и я буду.

 

Наташка – младшая сестра Любы – в свои двадцать шесть не успела выйти замуж и жила с матерью, работая бухгалтером на ферме. Сама мать, Антонина, была вдовой, строгой и принципиальной женщиной старой закалки.

 

— Так нельзя, — отрезала она. — Ты сама выбрала этого мужчину, вот и живи с ним. Вы венчанная пара, и я не стану поддерживать вашу разлуку. Не приму тебя обратно. Живи с мужем. Это твоя женская судьба.

 

Мать отказалась помочь, и Любе ничего не оставалось, кроме как вернуться к Виктору. Куда ей было идти с ребёнком? На её зарплату соцработницы даже съёмное жильё не осилить. Либо крыша над головой, либо еда – третьего не дано.

 

За пять лет брака Любина любовь к мужу превратилась в горстку пепла. Его бесконечные измены окончательно уничтожили её чувства. Она жила как во сне, автоматически выполняя повседневные дела, но уже забыла, что значит мечтать. Мать иногда приходила навестить внука Федю, но Люба перестала жаловаться ей на свою жизнь – какой смысл, если сочувствия не дождёшься?

Деревенские жители тоже не давали ей покоя. Они перешёптывались за её спиной, и до Любы доходили обрывки разговоров. Мол, вот до чего довела мужика эта баба, совсем закобелился. Значит, плохая жена у Виктора. Ни согреть, ни приласкать не может. Бедный мужик, как же ему не повезло…

 

Отношения в семье становились всё холоднее. Виктор полностью перестал помогать по хозяйству, лишь приносил зарплату да требовал ухода за собой, вкусной еды и чистой одежды. А сам благополучно забыл о домашних обязанностях. Люба одна управлялась с хозяйством: чистила двор, ремонтировала забор, даже решила обустроить подвал в летней кухне для удобства. Она купила цемент и доски, чтобы сделать полки, и начала копать яму. Пол там был земляной, и работа предстояла нелёгкая. Она же одна сажала деревья в саду, лазила по лестницам, собирая урожай, резала скотину на заднем дворе – коров, кур, нутрий… Всё делала сама, включая воспитание сына, который уже пошёл в первый класс.

 

А ходя по домам стариков в качестве соцработницы, Люба молча выслушивала всё новые и новые истории о похождениях своего мужа. Но внутри уже почти ничего не отзывалось – ни болью, ни гневом.

 

Кажется, Люба смирилась. Приняла свою «судьбу», где она всегда во всём виновата и должна терпеть унижения, потому что так заведено: женщина всегда ниже мужчины, у неё нет права голоса. Где мужчине за измену никто даже косо не посмотрит (многие только подмигнут с одобрением), а если жена осмелится изменить — её ждут зуботычины и общественное осуждение.

 

Но однажды Люба услышала нечто, от че

го её сердце превратилось в ледяной ком…

…Одна из старушек, которой Люба регулярно помогала, тихо, почти шёпотом, проговорила, будто между делом:

 

— А ты знаешь, дочка, говорят, Настасью нашли в лесу… повешенной. Говорят, следы чьих-то сапог были рядом. И никто теперь её ларёк не трогает — пустует. Все боятся. И ходят слухи — будто перед смертью она с кем-то сильно ругалась. Слышали крики. Но никто не вышел…

 

У Любы побежали мурашки по спине. Её первым порывом было не верить — не хотела верить. Но всё в деревне всегда становилось известно, пусть и с опозданием. Настасья исчезла около года назад. Все думали — уехала в город, оставила всё, кому сейчас легко?

 

Прошёл ещё год. Виктор тоже исчез. Просто не вернулся однажды с рыбалки. Ушёл с удочкой и больше никто его не видел. Сперва никто и не волновался — думали, как обычно: у очередной бабы. Но через неделю поднялась тревога. Нашли лодку, перевёрнутую у берега. Следов борьбы — никаких. Тела — тоже нет. Полиция приехала, провели поиски — всё безрезультатно.

 

Прошло восемь лет.

 

Фёдор вырос. Он стал тихим, замкнутым подростком, но старался быть опорой для матери. Люба постарела, потускнела, но всё же нашла в себе силы жить дальше. О муже старалась не думать. Его исчезновение стало для неё сначала тревогой, потом — освобождением.

 

А потом, весной, когда на старой мельнице решили рыть колодец для нового санатория, ковш экскаватора наткнулся на металлический бочонок. Внутри — человеческие останки. Вещи — грязная куртка, сапоги, ключи. И паспорт. Виктор Ветров.

 

Деревня замерла. Началось расследование. Выяснилось, что смерть наступила от удара по затылку тупым предметом. Предположительно — лопатой. Бочка была герметично запаяна и закопана на глубине почти двух метров.

 

Следствие шло медленно. Никто не верил, что тайна раскроется. Но однажды в участок пришла женщина. Дрожа, положила перед следователем письмо и сказала:

 

— Я больше не могу молчать. Это я… Я и моя мать. Мы закопали его. Он бил Любу. Он довёл Настасью до смерти. Мы не могли смотреть, как он разрушает жизнь моей сестры…

 

Это была Наташа. Младшая сестра Любы.

 

Оказалось, за день до исчезновения Виктора, он пришёл к дому матери Любы. Пьяный. Он требовал, чтобы та «воспитала своих дочерей» и не вмешивалась в его семью. Угрожал Фёдору. Бросил в окно камень. В этот вечер Наташа и её мать, Антонина, решили, что терпеть больше нельзя. Они подкараулили его у старой мельницы…

 

Суд был тихим. Соседи писали петиции в защиту Наташи и Антонины. Все говорили об их жертвах, о том, что Виктор был тираном, что Настасья, вероятно, погибла тоже не без его участия.

 

В итоге — условный срок. С учётом возраста Антонины — её даже не отправили в колонию.

 

Люба молчала. Она не поддерживала, не осуждала. Только однажды, в разговоре с сыном, сказала:

 

— Мы все были жертвами. Только кто-то нашёл в себе силы освободиться… А кто-то — смирился.

 

И пошла варить борщ. Жить дальше. Как в жи

зни. Без пафоса, но с надеждой.