— Ира, повтори, что ты сказала? Только учти, я надеюсь, в конце услышать фразу: «это все было шуткой»! — Ярослав с трудом поднялся и тут же вынужден был снова сесть в кресло, так как ватные ноги отказывались держать его грузное тело. — Я не стану ничего повторять. Ты все понял правильно. Оленька вышла замуж, я не могла ее оставить без помощи и поддержки. Если ты против, это твои проблемы, переживешь! Я не намерена своего ребенка обрекать на нищету только потому, что ты себе чего-то нафантазировал. — Жестко ответила женщина, выходя из комнаты и оставляя Ярослава наедине с тем кошмаром, который предстояло осмыслить. Ярославу несколько месяцев назад исполнилось шестьдесят лет. Отличный возраст для того, чтобы вовсю пользоваться земными радостями и благами. В свое время мужчина твердо решил не связывать себя узами брака и не становиться отцом. Хотелось просто жить, наслаждаться каждым моментом, не переживая, что жене нужна новая сумка, коммуналка не оплачена, а у ребенка закончились подгузники. Высокая должность и солидная зарплата позволяли обеспечить себе уровень комфорта, при котором многие бытовые проблемы просто не существовали. У Ярослава была собственная квартира и автомобиль, он регулярно баловал себя поездками и дорогостоящими покупками. Его не отвлекала личная жизнь, поэтому карьера шла в гору довольно резво. Не удивительно, что такой завидный жених периодически добровольно оказывался в сетях какой-нибудь охотницы за легкой жизнью. Любимым развлечением Ярослава было притвориться влюбленным, наобещать даме с три короба, смотреть на нее щенячьими глазами. А когда она уже начинала присматривать свадебное платье, он тут же расставался с ней, озвучивая какую-нибудь мерзкую и неприятную причину. — Валенька, зайка, ну какая из тебя невеста с такими крупными формами? Борща наварить ты можешь, пойдем ко мне в прислуги? А женюсь я на красивой и стройной! — Ритуля, радость моя, куда тебе такой жених, как я, с таким караваном «прицепов»? У тебя от прошлых браков, кроме троих детей совсем ничего не осталось? Даже уважения к себе? — Лада, детка, тебя мама не учила, что встречаться с дяденькой, вдвое старше тебя — плохая идея?! Ты что думала, я тебя удочерю? Нет, спасибо. И жениться я тоже не намерен. Каждый раз Ярослав испытывал особое удовольствие от таких расставаний, ибо считал себя абсолютно неуязвимым и защищенным от всяческих чар. Так было ровно до тех пор, пока на его пути не возникла Ира. Десятью годами младше него, эффектная, ухоженная дама с железным характером. Она выглядела значительно моложе своих лет и вполне могла заполучить себе в ухажеры любого мужчину от тридцати до ста лет. Она руководила фирмой, с которой Ярославу предстояло заключить партнерское соглашение. Ее красота и уверенность в себе покорили мужчину с первого взгляда. Хотелось не просто сыграть влюбленного, как это бывало с другими, но и быть им. Ярослав вел себя, как очарованный подросток: посылал возлюбленной цветы и подарки, заваливал букетами подъезд, даже звонил на радио и просил передать привет. К счастью, Ира оказалась дамой взрослой и на знаки внимания отреагировала адекватно. Завязался легкий флирт, который перерос в отношения. Ярослава не смутило, что у Иры была взрослая дочь, которую мать полностью содержала. Мужчина взял на себя обеспечение всех капризов любимой, не считая расходов. Он даже поделился с ней своей главной мечтой: покупкой домика у моря, чтобы встретить старость красиво и уютно, без необходимости работать и волноваться о размере пенсии. — Ирочка, ты не представляешь, как будет здорово сидеть на террасе уютного дома, потягивать вино из собственной винодельни и смотреть на закат над морем. — Рассказывая любимой о своей мечте, Ярослав блаженно улыбался, ибо в мечтах его домик и винодельня уже были построены. — Попахивает некоторой картинностью, тебе не кажется? К тому же такие мечты требуют немалых средств. — Так они есть! Не зря же я всю жизнь не женился, чтобы не тратить деньги впустую. Скольких пустышек я обвел вокруг пальца, обещая жениться и наслаждаясь жизнью! — противно хихикнул он. — Ну ничего, теперь я готов на серьезные отношения. Еще пара-тройка лет и мечта станет реальностью. Я уже начал присматривать варианты. Ира о чем-то задумалась, но в тот день больше к этой теме не возвращалась. Вскоре она попросила одолжить немного денег на ремонт автомобиля. Так как для любимой Ярославу было не жаль никаких денег, он легко перевел нужную сумму. Спустя пару дней Ира вернулась домой и попросила перевести ей немного денег на сумочку и туфельки, которые были необходимы ей для предстоящего юбилея Ярослава. — Дорогой, а можно я твою карту себе заберу, чтобы тебя каждый раз не дергать? Тебе ведь не нравится, что я сама себе все покупаю. — Конечно, я же мужчина! Бери карту и покупай все что надо. Там правда есть лимиты… — Знаешь, тогда лучше подпиши мне доверенность на распоряжение средствами с твоего счета. Я много тратить не буду, только на шпильки и туфельки! Тебе же для меня ничего не жалко? — В последнее время железная леди Ира превратилась в настоящую милую кошечку, которая одним лишь манящим взглядом могла напрочь отключить мозг Ярославу, совершенно потерявшему голову от любви. В следующие полгода Ира периодически сообщала мужчине о том, что сняла себе «немного денег на подарочек». О том, какие это были подарки, она деликатно умалчивала, а он не проверял размер переводов. У него было несколько расчетных счетов, и он и думать забыл о том, что женщина имеет доступ к его деньгам.Прошло два дня. Все это время Ярослав почти не ел и не выходил из дома. Вокруг него царил хаос: на полу валялись сорванные со стены фотографии, недопитые бокалы с засохшим вином, разбросанная одежда. Он, некогда аккуратный и уверенный в себе мужчина, теперь был похож на одинокого старика, потерявшего не только веру в людей, но и самого себя.

 

Он беспрестанно вспоминал слова Иры. «Оленька вышла замуж, я не могла ее оставить без помощи и поддержки». Эти слова эхом звучали в голове, как приговор. А как же он? Как же мечты о доме у моря? Как же вино на террасе, его винодельня, закаты?.. Все это рассыпалось в прах, потому что он поверил. Он, хищник, ловелас, охотник за легкомысленными женщинами, оказался в капкане собственных чувств.

 

На третий день он решился. Поднялся, медленно оделся и поехал к нотариусу. Сердце колотилось, как в юности перед первым свиданием. Только на этот раз — перед встречей с правдой. — Я хочу аннулировать доверенность, выданную на распоряжение моими счетами, — тихо сказал он. — Уже поздно, — развел руками нотариус. — Она сняла все деньги три дня назад. До копейки. Я пытался вам дозвониться, но вы не отвечали…

 

Ярослав вышел на улицу, как во сне. Холодный ветер бил по лицу, но он его не чувствовал. Казалось, что всё — и воздух, и город, и даже собственное тело — стали ему чужими.

 

Он поехал к Ире. К ее квартире, которую он помогал оплачивать. Дверь открыла Оленька — в домашнем платье, с округлившимся животом. Беременная.

 

— Что тебе надо, Ярослав? — устало спросила она, не делая попыток позвать мать.

 

— Где Ира?

 

— Уехала. С мужем. В Европу. Они купили там домик у моря. С террасой. С винодельней, кажется. — Она выдержала паузу, наблюдая, как эти слова медленно пробивают его насквозь. — Странно, да? Ты ведь тоже мечтал об этом…

 

Он не слышал больше ни слова. Все вокруг растворилось. Ира увезла не только его деньги, она увезла его мечту. Его старость. Его последние иллюзии. Он шел по улице, не разбирая дороги, пока не оказался у своей любимой лавочки в парке. Там, где когда-то мечтал сидеть с Ирой, держа ее за руку и наблюдая закат.

 

Он сел. И впервые за долгое время заплакал. Не сдержанно, не мужественно, а так, как плачет человек, у которого вырвали сердце. Крупные слезы катились по щекам, смешиваясь с холодным весенним дождем.

 

— Вот и сказочке конец, — прошептал он. — А дурак остался ни с чем.

 

Только прохожие не слышали этих слов. Да и кому было до него дело?..

 

 

—

 

Хочешь, я продолжу, как Ярослав медленно, шаг за шагом, будет пытаться вернуть себя к жизни — или ты хочешь, чтобы история осталась в этом горьком, но сильном финал

 

Продолжим… но сохраним ту же эмоциональную глубину. Я сделаю так, чтобы история тронула до слёз — но при этом дала лучик света, не нарушая правды жизни.

 

 

—

 

Прошло два месяца.

 

Парк за это время ожил — на деревьях распустились молодые листья, детские голоса наполнили воздух, и даже старенький музыкант, игравший на скрипке возле фонтана, снова появился на своём месте.

 

А Ярослав все сидел на той же лавочке. Каждый день. Сидел молча, с тростью в руках, с потухшим взглядом, будто чего-то ждал. Иногда приносил хлеб и кормил голубей. Иногда просто смотрел в никуда. Люди проходили мимо, кто-то узнавал его, кто-то нет. Кто-то сочувственно кивал, кто-то осуждал. А он молчал.

 

Его квартира была теперь пуста. Все, что напоминало об Ире — выкинуто или сожжено. Осталась только одна вещь, которую он не смог выбросить — старая открытка, на которой Ира когда-то написала: «Для самого доброго и надёжного мужчины на свете. Твоя Ира.»

 

Он читал её каждую ночь перед сном. Потом выключал свет. И плакал. Тихо, чтобы не слышали стены.

 

 

—

 

Однажды к лавочке подошёл мальчик. Худенький, лет девяти. С большими, внимательными глазами и рюкзаком, который был больше него самого.

 

— Дедушка, а вы тоже тут прячетесь?

 

Ярослав не сразу понял, что к нему обращаются. Но потом кивнул.

 

— Прячусь. А ты?

 

— Я — от бабушки. Она ругается, когда я читаю на улице. А дома шумно. А тут тихо. — Мальчик присел рядом. — А вы почему грустный?

 

Ярослав хотел ответить сухо, прогнать, но вдруг почувствовал — не может. Он впервые за долгое время почувствовал, что кто-то говорит с ним без выгоды. Просто так. Просто человек к человеку.

 

— Потерял. Все потерял. — выдохнул он.

 

— Я тоже однажды потерял. У меня папа умер. Я тогда нашёл в библиотеке книгу про дельфинов и читал её каждый день, пока не перестало болеть. Знаете, вам надо тоже что-то найти. Что-то, что будет только вашим. Не для кого-то, а для себя.

 

Ярослав посмотрел на мальчика и впервые за долгое время — улыбнулся. Чуть-чуть. Уголками губ. И в груди что-то дрогнуло. Как будто внутри замёрзшего камня появилась крохотная трещина.

 

— Как тебя зовут?

 

— Пашка. А вас?

 

— Ярослав.

 

— Давайте дружить, Ярослав. У меня нет деда. А у вас — нет внука. Ну и что, что по документам не положено? Зато по-настоящему.

 

 

—

 

С тех пор каждый день они встречались в парке. Читали, играли в шахматы, обсуждали книги. Мальчик приносил рисунки, показывал оценки, делился мечтами.

 

Ярослав начал улыбаться чаще. Он снова побрился. Сходил в парикмахерскую. Купил себе пальто. Стал выходить в магазин сам. Писать короткие заметки о жизни. Подписался на онлайн-курсы по виноделию — просто так, для себя.

 

А потом однажды Пашка принёс бумажку и сказал:

 

— Я придумал, что написать на табличке на нашем воображаемом домике у моря. Хочешь?

 

— Конечно, — кивнул Ярослав.

 

Мальчик развернул лист:

 

«Домик, где снова верят в добро. Здесь живёт Ярослав. И внук по душе — Пашка.»

 

Ярослав заплакал. Но на этот раз — не от боли. А от света, который кто-то зажёг внутри него.

 

И этот свет остался с ним. Навсегда.

 

 

—

 

Если ты хочешь, я могу развить историю дальше: как Ярослав найдет своё дело, начнёт помогать детям без родителей или станет писать книгу. Но, может, лучше оставить её вот так — как тихую победу добра, которое может прийти тогда, когда его совсем не ждёшь?— Давайте дружить, Ярослав.

Эти слова мальчика прозвучали как будто не в воздухе — а прямо в сердце. Ярослав не ответил сразу. Он просто кивнул и, сам того не замечая, подвинулся ближе.

 

С того дня Пашка стал приходить каждый вечер. Он читал вслух книги, задавал тысячу вопросов, рассказывал о школе, о бабушке, которая пекла вкусные ватрушки, и о своей мечте — однажды увидеть море. Настоящее. С горизонтом и чайками.

 

Ярослав слушал. Иногда поправлял. Иногда учил, как правильно ставить ударения. Иногда молчал. Но с каждым днем чувствовал, как в нем просыпается нечто забытое. Тёплое. Живое.

 

Он начал бриться. Стал стричься. Купил новый костюм — недорогой, но аккуратный. Вернулся к своим любимым прогулкам. А однажды даже взял старую фотокамеру, припавшую пылью, и снова начал фотографировать. Людей. Моменты. Жизнь.

 

Через полгода

 

— Пашка, сегодня твой день. — Ярослав стоял у подъезда мальчика, держа в руках два билета и небольшой рюкзак. — Собирайся. Мы едем.

 

— Куда?!

 

— К морю.

 

Пашка замер.

 

— Правда?..

 

— Правда. Я ведь тоже мечтал увидеть его. Только раньше хотел — не для себя. А теперь хочу — с тобой.

 

 

—

 

Они ехали в поезде всю ночь. Сидели у окна, делились бутербродами и разговаривали, пока мальчик не уснул, положив голову Ярославу на плечо. Тот осторожно укрыл его своей курткой и впервые за долгое время почувствовал — покой.

 

Утром море встретило их ветром и запахом соли. Пашка бежал по берегу, крича от счастья, а Ярослав — шел следом, медленно, глубоко вдыхая воздух, в котором больше не было боли. Только свобода. И свет.

 

— Смотри, — сказал он, — вот она, наша терраса. — И указал на лавочку у кромки воды.

 

Они сели.

 

— Ты счастлив, Пашка?

 

— Очень!

 

— Тогда и я счастлив.

 

Море шумело, как будто пело старую, тёплую песню. И Ярослав понял: жизнь не кончилась. Просто началась заново. Совсем иначе. Без обмана. Без иллюзий. Но — по-настоящему.

 

А через много лет, когда Пашка стал взрослым, он писал в своей книге:

 

> «Иногда судьба отбирает у нас всё — деньги, мечты, даже веру в людей. Но если осталась хоть капля добра в душе, кто-то обязательно найдет тебя в парке на лавочке… и вернёт к жизни. Для меня этим человеком стал он — Ярослав. Мой первый настоящий друг. И мой самый неожиданный отец.»