Когда мама умерла, Дине было двенадцать. Отчим к тому времени усыновил ее, но настоящим отцом так и не стал. Он не обижал ее, не делал ничего плохого. Просто не замечал. Не интересовался, что Дина ест, нужны ли ей новые колготки, не измерял температуру, когда она неделю лежала с горячкой, только жаропонижающее выдавал. После смерти матери он словно перестал замечать происходящее вокруг него. Когда у Дины начались критические дни, она не знала, как попросить его купить прокладки, и несколько месяцев делала их из старых простыней, пока не догадалась красть пачки в местном супермаркете.

 

А потом появилась Люда. У нее были огромные лошадиные зубы, пышный бюст и рыжий парик, который скрывал проплешины в ее жидких мышиных волосах. Люда возненавидела Дину с первого взгляда.

 

-А ее нельзя сдать в интернат? – ничуть не смущаясь, спросила она у отчима.

 

Дина замерла.

 

-Я обещал ее матери позаботиться о ней, – ответил отчим.

 

Несмотря на его ответ, Дина долго еще плохо спала, размышляя по ночам о том, что она будет делать в интернате. По тем обрывкам знаний, которые у нее были, интернат ей казался жутким местом. Именно тогда Дина и придумала, что должна найти отца.

 

Отца у нее не было никогда. И мама отказывалась говорить о нем. Но однажды, когда она уже болела, всплыв из очередного лекарственного забытья, сказала:

 

-Ты так на него похожа…

 

-На кого? – затаив дыхание, спросила Дина.

 

-Надо было все же сказать ей, – вместо ответа произнесла мама, обращаясь уже не к Дине, а к кому-то другому, с кем мама вела свои сумрачные беседы.

 

Идей, как найти отца, у Дины не было. До того дня, когда мачеха велела ей освободить шкаф и выбросить все на помойку, чтобы демонтировать его и поставить новый. В шкафу хранились в основном мамины вещи, поэтому неудивительно, что мачеха отправила заниматься этим Дину.

 

Выбрасывать мамины вещи было больно. Дина брала в руки мамино платье и вспоминала, как была совсем маленькой, и когда шла рядом с мамой, подол этого платья щекотал ей лицо; крупные бусы из янтаря Дина сама бы не смогла носить, но мама так любила эти бусы, и от них глаза у мамы казались ярче, словно подсвечивались изнутри; на книге с рецептами остались мамины заметки, сделанные аккуратным круглым почерком.

 

Что смогла, Дина спрятала в своих вещах. Остальное унесла в несколько приемов в мусорные контейнеры, прикусывая губы до крови, лишь бы не доставить удовольствия Люде, показав ей свои слезы. Среди припрятанных вещей была фотография, на которой мама, совсем юная, сидела на ступенях здания, похожего на дом культуры, рядом с ней еще одна девушка с короткой смешной челкой, а чуть выше парень с гитарой. Дина подолгу рассматривала эту фотографию, пытаясь найти сходства с юношей, думая о том, что он может быть ее отцом.

 

Еще она нашла письмо, адресованное маме, от некой Иры Соколовой. Эта Ира писала о том, как она ходила в поход с Артемом, в которого явно была влюблена, и спрашивал маму про некого Вадима.

 

Никаких Ир мама никогда не упоминала. Наверное, перестала общаться с подругой юности. Но раз мама забеременела в восемнадцать лет, значит, эта Ира должна была знать, с кем тогда встречалась мама.

 

Найти в интернете Иру Соколову было сложно. Дина потратила на это два года: писала всем, подходящим по возрасту, но они ей не отвечали. Только на первом курсе колледжа, крепко сдружившись с девочкой по имени Мира, Дина придумала новый план. О своих поисках она рассказала подруге, которая и натолкнула ее на правильные мысли.

 

-Мама могла сдружиться с этой Ирой в институте, – решила Дина. – Она училась на учителя начальных классов, потом забеременела мной, и ее отчислили. А эта Ира наверняка доучилась. Надо искать учителей с таким именем и фамилией.

 

-Она ведь замуж могла выйти, – ответила Мира. – И поменять фамилию.

 

-Точно! А я об этом даже не подумала….

 

-Надо смотреть по году выпуска, – решила Мира. – И писать всем подряд, спрашивать про Иру Соколову и про твою маму.

 

Тут Дине повезло почти сразу. Некая Валентина Перова ответила, что знала и маму Дины, и Иру Соколову, которая теперь Егорова. И дала Дине номер ее телефона.

 

Чтобы позвонить, Дина набиралась смелости три дня. Она боялась, что эта Ира просто не станет с ней говорить, что не вспомнит маму, что ничего не знает про ее отца. Но когда Дина, наконец-то, позвонила, тётя Ира обрадовалась и сказала:

 

-А мне Валя уже сообщила – жди звонка! Как я рада, что ты позвонила. Мне жаль, что с Танечкой такое случилось, мы хоть и недолго дружили, но я всегда ее помнила.

 

Из разговора с тетей Ирой Дина узнала, что мама сама оборвала все контакты, когда забеременела, поэтому они и потерялись, хотя Ира долго пыталась восстановить отношения, даже приезжала к ним, когда Дина только родилась.

 

Когда Дина дрожащим голосом спросила про своего отца, тетя Ира помолчала, а потом сказала:……….– Твой отец был… не таким, как все. Он был талантливым музыкантом, но очень упрямым и независимым человеком. Он не хотел, чтобы его жизнь была в тени чужих ожиданий, и, когда узнал, что ты на пути, он просто исчез. Он не мог связать свою свободу с обязанностями. Я помню, как Таня переживала, но всегда говорила, что это её выбор, и она примет всё, что будет.

 

Дина замерла, ее сердце затрепетало, но она не могла сразу поверить в то, что услышала. «Талантливый музыкант… упрямый…» — эти слова крутились в голове, как будто зацепились за что-то важное. Она почувствовала, как её мир начинает шататься. Всё это время, она искала своего отца в людях, которых не знала, в прошлом, которое уже не могло вернуться. И вот, вдруг, её отец был таким, каким она никогда не могла его представить.

 

– А где он сейчас? – спросила Дина, её голос был тихим, сдержанным.

 

– Я не знаю, – ответила Ира, её голос тоже звучал сдержано, как будто она сама не могла найти слов, чтобы объяснить всё то, что произошло. – Но… мне кажется, ты должна знать, что он никогда не хотел тебя обидеть. Просто он боялся ответственности, боялся привязанности. А Таня всегда говорила, что он тебя любит, но не мог признать это.

 

Дина почувствовала, как что-то тяжёлое опускается на её грудь. Она искала образ отца, идеализируя его, пытаясь найти хотя бы малую часть его в окружающих людях. Но теперь ей говорили, что его не было — по-настоящему, внутри, чтобы быть частью её жизни.

 

– Я должна его найти, – тихо сказала она. – Я должна хотя бы увидеть его.

 

– Ты права, – ответила Ира. – Если это важно для тебя, я помогу. Но будь готова, что он может не захотеть встречаться. Он… не изменился за все эти годы.

 

Дина молчала, обдумывая её слова. В её жизни было слишком много пустоты, слишком много неопределённости. Она не могла продолжать искать в мире других людей того, кого она так и не нашла рядом с собой. И теперь, возможно, её отец был самым сложным, что она могла бы понять.

 

Через несколько недель Дина всё же решилась. Она взяла номер Иры и несколько раз собиралась набрать его, но каждый раз останавливалась. Этот шаг казался настолько важным и окончательным, что ей было страшно. Но однажды она не смогла больше ждать. Она набрала номер.

 

Алло? – ответил мужчина, его голос был спокойным, но немного настороженным.

 

Это… это Дина. Я ваша дочь. – Слова вырвались, как будто она проглотила их раньше, чем успела понять, что они значат.

 

 

Молчание. Очень долгое молчание. Дина почувствовала, как её сердце сжалось. Она уже собиралась повесить трубку, когда он наконец ответил.

 

Ты… Ты точно Дина? Моя дочь? Я… я не знал, что ты будешь искать меня.

 

 

Дина кивнула, хотя он не мог этого видеть. Её голос был сдержанным, но внутри она была готова услышать всё, что угодно.

 

Почему ты ушёл? Почему не попытался быть частью моей жизни? – спросила она, её голос немного дрожал.

 

Я был… не готов. – Он говорил медленно, как будто слова давались ему с трудом. – Я был… слишком молод, слишком озабочен собой. И я не знал, как быть отцом. Я боялся, что не смогу справиться. Я не знал, что ты будешь искать меня когда-то. И мне не хватало смелости встретиться с тобой.

 

 

Дина присела на стул, ощущая, как её сознание погружается в некий хаос. Она всегда считала, что её отец был кем-то важным, кем-то, кто не хотел её, кто отвернулся от неё. А теперь она слышала признание. Признание о том, что он просто не знал, как быть, не знал, как справиться с тем, что изменилось в его жизни.

 

Я… не знаю, что теперь делать, – продолжал он. – Но я готов встретиться. Если ты хочешь.

 

 

Дина положила руку на лицо, чувствуя, как её душа наполняется смесью гнева и тоски. Она не знала, чего ожидать от этой встречи. Смогут ли они наладить связь? Может ли он стать тем отцом, которого она так долго искала? И будет ли эта встреча приносить ей покой или, наоборот, оставит лишь новые вопросы?

 

Давай встретимся, – сказала она, пытаясь придать своему голосу уверенность. – Я хочу понять.

 

 

Он согласился.

 

Встреча прошла в небольшом кафе, где они сидели напротив друг друга. Дина не могла не заметить, как его лицо было старым и измождённым, как глаза были полны сожалений и боли. Это был не тот человек, которого она себе представляла в детских фантазиях.

 

Он попытался объяснить, что никогда не был хорошим отцом. Он рассказал ей о своих ошибках, о своей жизни, о том, как трудно ему было тогда. Но Дина не могла просто взять и простить его. Эти слова не могли стереть те годы, которые она провела без него. И, несмотря на его сожаления, она чувствовала, что его присутствие в её жизни не могло стать той опорой, которую она искала.

 

Ты не был рядом. Ты оставил меня, когда мне было так нужно, – сказала она, её голос был тихим, но решительным. – Я не могу просто забыть об этом.

 

 

Он молчал, его лицо побледнело. Он не знал, что сказать, и Дина поняла, что встреча не принесла ни облегчения, ни утешения. Она стояла перед ним, как перед чужим человеком, которого она больше не могла считать своим отцом.

 

Прощай, – сказала она, вставая из-за стола. – Я не могу продолжать искать того, кто не был со мной.

 

 

Она вышла из кафе и шагала по улице, ощущая, как её шаги становятся все легче. Всё это время она искала кого-то, кто должен был стать её опорой, но поняла, что она сама должна быть своей опорой.

 

Тот, кого она искала, оказался всего лишь иллюзией. И, возможно, этого было достаточно для неё, чтобы понять: не все пустоты можно заполнить, и не всегда нужно искать ответы в прошлом.