— Мама, пожалуйста, не нужно… — прошептала Ирина.

 

— Нужно, Ирочка. Сегодня я не промолчу. Знаешь, чем мне обошлось твоё образование? Тремя работами сразу.

Отказом от всего, что делает женщину женщиной.

Я экономила на себе — на одежде, на обуви, чтобы тебе оплачивать репетиторов.

Брала в долг, чтобы ты могла проходить практику.

И всё, о чём мечтала — это услышать от тебя одно-единственное слово: «спасибо».

 

Её голос дрожал, но она продолжала, словно кто-то внутри толкал её вперёд:

 

— А что я получила взамен? Стыд. Просто стыд.

 

На столе лежал конверт — белый, с золотыми узорами. Он казался насмешкой над женщиной, которая боялась заглянуть внутрь.

Тамара Ивановна медленно провела пальцами по его поверхности.

Она знала — внутри то, что ранит. Дочь выходит замуж. А мать… узнаёт об этом последней.

 

Резкий звонок. Телефон зазвенел пронзительно.

 

— Мам, ты получила приглашение? — голос Иры был напряжён, будто струна, натянутая до предела.

 

— Получила.

 

— Понимаешь… возникла небольшая проблема. Я всем сказала, что ты серьёзно больна. Что ты… почти при смерти.

 

Пальцы задрожали, конверт выпал из рук и упал на пол.

 

— Почему? — спросила она еле слышно.

 

— Мама, ну ты же понимаешь! — голос стал раздражённым. — Андрей работает в крупной компании, на свадьбе будут влиятельные люди…

Они привыкли к определённому уровню. А ты… ну ты же сама всё понимаешь.

 

Да. Понимаю. Сорок лет за бухгалтерским столом — это «не уровень».

Трое суток подряд без сна, чтобы оплатить тебе учёбу — тоже не считается.

Кредиты на зарубежную стажировку дочери — не в счёт.

 

— Значит, я не приеду?

 

— Конечно нет! Как ты можешь приехать, если ты «болеешь»? — усмехнулась Ира. — Все подумают, что мать невесты встала с одра смерти. Это будет… неловко.

 

Неловко.

Сорок лет материнства — удобно,

а место рядом с дочерью в день её свадьбы — неудобно.

 

— Ира, милая…

 

— Всё решено, мама. Пойми, это важно для моего будущего. Для моего и Андрея. Не вынуждай меня выбирать между тобой и им.

 

Тишина. Гудки. Дочь оборвала разговор.

 

Тамара Ивановна наклонилась, подняла конверт, вскрыла его.

Открытка была нарядной, с золотыми буквами:

«Ирина и Андрей приглашают вас разделить с ними радость…»

Дата — завтра. Вечер. Семь часов.

Место — ресторан «Золотая звезда».

 

Она подошла к окну.

Во дворе соседка Валентина Петровна колупалась в клумбе.

У неё тоже была дочь. Та звонила каждый день, приезжала с внуками, советовалась, ценила.

 

Тамара Ивановна почувствовала, как в груди поднимается горькая зависть.

И тут же устыдилась.

 

Телефон снова завибрировал.

 

— Тамара Ивановна? Это Люся. С работы. Как вы? Ирочка сказала, вы совсем плохи. Может, врача вам?

 

Сердце сжалось.

Дочь всем уже разослала инструкции.

Чтобы никто случайно не встретил мать — слишком здоровую для «при смерти».

 

— Спасибо, Люся. Полежу пока.

 

— Вы держитесь. Если что — звоните. И поздравьте Ирочку, если сможете…

 

После разговора она долго смотрела на фотографию.

Ира — ещё студентка, в платье, которое она, мать, шила по ночам.

Тогда дочь обнимала её и шептала:

«Мамочка, я тебя люблю».

 

Любила. Пока не добилась успеха.

 

— Мама, тебе и правда будет скучно на таких встречах, — говорила Ирина в последние годы. — Там современные люди, свои темы. А ты… лучше отдохни.

 

Отдохни.

Одна.

Чтобы не стыдно было за мать.

 

На следующий день Тамара Ивановна проснулась, как обычно. Позавтракала. Посидела. Подумала.

А потом встала, открыла шкаф.

На вешалке висело единственное выходное платье — тёмно-синее, строгое.

 

Она провела рукой по ткани.

Чем она хуже других? Она не беднее подруг Иры, не глупее их. Просто — не модная.

 

В голове всплыл сегодняшний вечер: торжество, ресторан, гости. Молодожёны — красавцы.

А матери невесты… нет.

Все же «знают» — она больна. На грани.

 

Она взяла телефон.

 

— Такси, пожалуйста. В центр. Салон «Элегия».

 

— Через 15 минут подадим.

 

Она переоделась, сделала лёгкий макияж.

В зеркале — другая женщина. Уверенная. С достоинством.

 

В салоне ей предложили несколько платьев.

Она выбрала изумрудное. Оно делало взгляд ярче. Кожу — свежее. Возраст — моложе.

 

— Потрясающий выбор, — улыбнулась продавщица. — На праздник?

 

— Да. На свадьбу. Моей дочери.

 

— Как трогательно! Она, должно быть, волнуется.

 

Волнуется.

Чтобы мать не пришла.

 

Следующая остановка — парикмахерская.

Парень-мастер оказался разговорчивым:

 

— А моя мама — герой! Одна тянула. Сейчас живёт у меня — как королева.

Звоню каждый день. На море повезу.

 

— Правильно делаете, — тихо ответила Тамара Ивановна.

 

— Кто же, если не мы? Она ведь всю себя мне отдала…

 

Всю себя.

Без остатка.

 

Когда причёска была готова, в зеркале — красивая, ухоженная женщина.

Только морщинка между бровей выдаёт тревогу.

 

Имеет ли она право быть на свадьбе дочери?

Или не имеет?

 

Кто решает? Дочь? Или мать?

 

Ресторан «Золотая звезда» сиял огнями. У входа — толпа гостей.

Многие лица знакомы — коллеги, друзья Иры.

 

— Добрый вечер, — девушка у стойки. — Вы к нам?

 

— Да. На свадьбу Скрипкиной.

 

— Фамилия, простите?

 

— Скрипкина. Тамара Ивановна. Я — мать невесты.

 

Девушка растерялась.

 

— Нам… сказали, что мама невесты… очень больна.

 

— Я — более чем здорова, — спокойно ответила Тамара Ивановна.

 

Она вошла в зал.

Свадьба была в разгаре.

Гости смеялись, музыка гремела, в центре — счастливые Ира и Андрей.

 

Но одного звена не хватало.

Мамы.

 

Тамара остановилась у порога. Несколько людей обернулись, всматриваясь в незнакомку.

 

— Простите, — подошёл официант. — Вы, наверное, ошиблись?

 

— Нет. Я мать невесты. Скрипкина Тамара Ивановна.

 

Молчание.

Головы обернулись.

Ирина встала, побледнела.

 

— Мама? Что ты… что ты здесь делаешь?

 

— Пришла поздравить дочь.

 

— Но ты же… ты же должна быть… больна…

 

Она шагнула вперёд.

 

— Уважаемые гости! Простите, что прерываю веселье. Я — мать невесты.

Та самая, которая, как вам сказали, умирает.

Как видите — вполне жива.

 

Наступила тишина.

Слова Тамары Ивановны звенели.

 

— Возможно, у вас тоже есть матери. И вы поймёте, почему я не смогла остаться дома, прячась.

Потому что дочь… постеснялась.

 

Некоторые гости отвели глаза. Кто-то покраснел.

 

Ирина дрожала:

 

— Мама, это не так… Я просто… хотела, чтобы тебе не было неудобно…

 

— А мне было удобно, когда я штопала твои вещи ночами?

Когда я работала, чтобы оплатить твою мечту?

Я гордилась тобой всегда. Даже сегодня.

 

Она достала бархатную коробочку.

 

— Это кольцо моей мамы. Мне его подарили в день свадьбы.

Я хотела, чтобы ты надела его сегодня. Это память. Это кровь. Это наша семья.

 

Ирина не двигалась. Слёзы бежали по щекам.

 

— Прости… мама… Я хотела, чтобы всё было «как надо»…

 

— А «как надо» — это когда рядом те, кто тебя любит.

 

Ирина подбежала, обняла мать.

Как в те старые студенческие годы.

 

Аплодисменты.

Сначала робкие, потом — громкие, искренние.

 

Даже Андрей подошёл, обнял обеих.

 

— Простите нас. Сегодня — и ваш день тоже.

 

Позже, за столом, Тамара сидела рядом с молодыми.

А вечером, во время тоста, Ирина встала:

 

— Мама, спасибо тебе за всё. За жизнь, за силу, за веру в меня.

Я постеснялась того, чем должна была гордиться.

Но сегодня я снова — просто твоя дочь.

 

Тамара Ивановна улыбнулась. И наконец услышала главное:

 

— Спасибо, мама.

 

И этого было… достаточно.