Мам, клянусь, у меня уже нет сил всё это выносить! — Алина с грохотом поставила кружку на стол.

Кофе выплеснулся, оставив на скатерти мокрое пятно. — Прости… я не хотела.

 

— Ничего, — устало отозвалась Елена Ивановна, уже наклоняясь за тряпкой. — Это можно отстирать.

 

— Вот! Вот ты всегда так! — Алина всплеснула руками. — Всё у тебя «отмоется», «заштопается», «переживётся»! А он хоть раз поблагодарил тебя?

 

С этими словами она бросилась на старый диван, который когда-то отец с гордостью притащил с барахолки. «Лена, за бесценок урвал!» — говорил он, пока мама втайне откладывала деньги на новый. Тогда она тоже ничего не сказала.

 

— Алиночка, ну зачем ты так заводишься? — Елена опустилась рядом, нервно теребя подол фартука. — Он же твой отец…

 

— Ты сейчас начнёшь: «Он такой человек», да? — с горечью перебила дочь. — Мам, ты это мне уже тысячу раз повторяла! «Он не со зла», «он устал», «не подумал»… А то, что он вчера довёл тебя до слёз из-за ерунды — это тоже по привычке?

 

Елена вздрогнула, вспомнив ту ссору. Повод был пустяковый — недожаренная картошка. «Ты меня отравить решила?!» — орал Сергей. А потом…

 

— Ну, покричал, с кем не бывает? — тихо пробормотала она, не поднимая глаз.

 

— Покричал?! — Алина вскочила и начала метаться по кухне. — Мам, я услышала его на третьем этаже! Я прибежала как сумасшедшая, думала… — она запнулась, глотая ком. — Мне было страшно до ужаса!

 

— Прости, доченька… — Елена попыталась дотронуться до её руки. — Не хотела тебя пугать…

 

— Почему ты извиняешься? — Алина резко остановилась. — Почему всегда ты?! Он же виноват, а ты униженно просишь прощения. Это он должен на коленях умолять простить за то, что делает из твоей жизни ад!

 

На плите закипел чайник. Елена словно по привычке вскочила, чтобы выключить его.

 

— Может, ещё кофе? — неуверенно спросила она.

 

— Перестань увиливать, — тяжело вздохнула Алина, опускаясь на стул. — Ответь мне: ты с ним счастлива?

 

Елена застыла с чайником в руке. Счастлива? Когда в последний раз она вообще думала об этом?

 

— Доченька… — она медленно вернула чайник на плиту. — Я, наверное, уже забыла, что это значит. Мы просто… живём.

 

— Это не жизнь. Это выживание! — Алина ударила по столу. — Посмотри на себя! Ты — красивая женщина, а выглядишь как тень. Боишься даже улыбнуться — вдруг не понравится «папочке». Даже премию на работе получила — и промолчала, чтобы он не пропил всё с дружками!

 

— Ты утрируешь… — всплеснула руками Елена. — Он ведь твой отец…

 

— И что?! — Алина подошла к окну, уставившись на заснеженный двор. — Это не повод терпеть унижения. А самое больное — я помню тебя другой. Весёлой, поющей с радио, с сияющими глазами. Помнишь своё красное платье?

 

Елена невольно улыбнулась. Она тогда купила его на распродаже, радовалась как девочка. А Сергей поморщился: «Что за клоунаду устроила?» С тех пор платье пылилось в шкафу.

 

— А помнишь, как ты танцевала у тёти Кати на свадьбе? — продолжала Алина. — Я была маленькой, но помню, как все смотрели на тебя с восхищением: «Какая у Лены пара!»

 

— Помню… — вздохнула Елена. — Только потом Сергей неделю не разговаривал. Сказал, что я позор устроила.

 

— Вот и вся суть! — Алина обернулась к ней. — Он всё в тебе задавил. Радость, свободу, тебя саму. А ты — молчишь и терпишь!

 

За окном визгом затормозила машина. Такой резкой парковки не было ни у кого, кроме Сергея.

 

— Господи, он вернулся… — засуетилась Елена. — Надо успеть подогреть ужин…

 

— Мама! — Алина сжала её плечи. — Хватит! Ты не обязана кидаться к плите, как только он открывает дверь! Ты не его служанка!

 

Раздался хлопок двери, посуда в шкафу звякнула.

 

— Кто орёт? — донеслось из прихожей. — Алина, опять ты здесь?

 

— Привет, папа. А я вот, представляешь, соскучилась, — с иронией ответила она, скрестив руки.

 

Сергей появился на пороге. От него пахло алкоголем и сигаретами. Елена поморщилась.

 

— Ты опять пил? — вырвалось у неё.

 

Он бросил на неё мутный взгляд и презрительно хмыкнул:

 

— А тебе-то что? Контролировать меня вздумала? Я, между прочим, мужик, а не пацан.

 

— Мужик? — Алина сузила глаза. — Настоящий мужчина не ломает тех, кто рядом. А ты… как ураган — только разрушаешь.

 

Сергей побагровел, шагнул вперёд:

 

— Слушай, не тебе меня учить! Пока ты с куклами играла, я работал, чтобы вы не голодали!

 

— Работал? — голос Алины дрогнул. — Мама на двух работах пахала, пока ты валялся с похмелья!

 

— Замолчи! — взревел он, ударив кулаком по шкафу. С грохотом посыпалась посуда.

 

Елена вскрикнула, но Алина встала перед ней:

 

— Не смей! Если хоть пальцем её тронешь — я вызову полицию!

 

Сергей застыл, потом зло расхохотался:

 

— Полицию? Против отца родного? Вот к чему ты её довела!

 

— Нет, это ты довёл нас до этого. Ты сам научил меня, каким не должен быть мужчина. И знаешь, я больше не позволю этого. Ни тебе, ни себе.

 

Она обернулась к Елене, голос стал мягким:

 

— Мама… собирайся. Мы уходим.

 

— Куда?.. — испуганно прошептала Елена.

 

— Ко мне. Мы не обязаны жить в страхе. У нас есть друг друга. И мы справимся.

 

— Пф… — пробормотал Сергей, качаясь. — Да кому она нужна? Старая, больная…

 

Алина ударила ладонью по столу:

 

— Молчи! Ты достаточно наговорил. Ещё одно слово — и я не остановлюсь.

 

Наступила гнетущая тишина. Только ветер скребся в окно.

 

Елена села, закрыла лицо руками. Тело дрожало. Но затем она медленно выпрямилась, глаза стали твёрдыми:

 

— Алина… Дай мне десять минут. Возьму самое важное.

 

Сергей будто окаменел. А Алина уже держала мать за руку:

 

— Мы больше не одни. Всё будет хорошо, я рядом.

 

Они вышли, оставив Сергея в одиночестве среди разбитой посуды и собственной пустоты. Он не крикнул. Только тихо прошептал:

 

— Без меня… вы ничто…

 

Но дверь уже закрылась — тихо, но окончательно.

 

 

Они шли по заснеженной улице, не говоря ни слова. Елена держалась за Алину, словно боялась отпустить. Пальто развевалось, но в глазах больше не было страха — только облегчение.

 

— Холодно, — пробормотала она.

 

— Надень мой шарф, — с нежностью ответила Алина. — Я больше не дам тебе мёрзнуть.

 

Они обменялись улыбкой. В ней было всё — боль, прощание с прошлым и робкая надежда.

 

 

—

 

Прошёл месяц.

 

В квартире у Алины было немного места, но много тепла. Мама научилась спать спокойно. Она пекла пироги, слушала музыку, снова надела красное платье, и впервые за много лет записалась к парикмахеру.

 

Однажды вечером Алина пришла домой, а мама сидела с клубком и кошкой на коленях. Тихон — так звали спасённого кота.

 

— На работе сказали, что я будто расцвела, — сказала Алина, снимая пальто. — Всё потому, что ты теперь со мной.

 

Елена посмотрела на неё и прошептала:

 

— А я сегодня плакала. Потому что снова почувствовала себя живой. Не домработницей, а женщиной.

 

Алина обняла её.

 

— Потому что ты и есть живая. Всегда была.

 

 

—

 

Через полгода Елена устроилась в библиотеку. По вечерам они читали, смеялись, обсуждали рецепты и выбирали занавески. Жизнь начиналась заново.

 

Однажды в дверь постучали. Сергей. Осунувшийся, поседевший.

 

— Лена… мне поговорить…

 

Она молча посмотрела на него.

 

— Я больше не твоя, Сергей. Уходи.

 

Он постоял, а потом исчез навсегда.

 

Елена закрыла дверь и прошептала дочери:

 

— Алин, я снова умею дышать. Не как тень. А как женщина, котор

ую не сломали.

 

Алина взяла её за руку:

 

— Потому что ты сильнее, чем ты думала.

 

И в тот вечер они не стали зашторивать окна. Пусть весь мир видит: страха больше нет.