Мать врача, борющегося со смертным часом, согласилась на загадочный ритуал. Врачи в ступоре были уже на следующее утро

Елена Андреевна пристально всматривалась в черты лица своего сына. «Что происходит с тобой, Максимка? Ты стольким помог обрести здоровье, а сам не стремишься выздороветь?» — размышляла она. Максим неподвижно лежал, плотно сомкнув веки. Лицо его оставалось абсолютно безмятежным, ни один мускул не выдавал эмоций.

Для Максима Петровича подготовили индивидуальную палату. И причина была не в каком-то особом положении, хотя… В определённом ракурсе он действительно представлял ценность для медучреждения. Почти два десятилетия этот человек посвятил работе хирургом именно в этой больнице. Причём был не рядовым специалистом, а высококвалифицированным врачом с известностью за пределами их населённого пункта.

С малых лет Максим отличался добродушным и покладистым характером. Все соседи поражались тому, как старательно он пытался оказывать помощь родителям.

Их семья перебралась в этот город, когда ребёнку исполнилось десять лет. Часто местные жительницы интересовались у Елены Андреевны: «Леночка, поделись, как тебе удалось воспитать такого замечательного сына? Наши негодники не только игнорируют помощь, но и постоянно что-то портят». Елена смущённо улыбалась: «Никакого особого подхода нет. Ничего экстраординарного мы не делаем. Максим просто такой от природы». Соседки немного дулись.

Каждому хотелось, чтобы их чада хоть немного напоминали Максима, однако осознавали – начинать воспитание уже поздно. Елена скрывала кое-что. На самом деле имелся один важный фактор их прекрасных отношений с сыном. Дело было даже не в том, что они обзавелись наследником в достаточно зрелом возрасте…

Максим являлся приемышем. Поначалу они просто познакомились с мальчиком из детского дома, подружились, а затем осознали – не могут представить жизни без него. Когда пришли забирать, ребенок сперва засомневался. А потом расплакался и произнес, что они никогда не пожалеют о своем выборе. И действительно, свое обещание сдержал. Награды, поощрения, слова благодарности.

Максим рос образцовым малышом, а затем примерным юношей. После получения корочки об образовании за праздничной трапезой Петр Сергеевич поинтересовался: «Ну что, отпрыск, какие дальнейшие планы?» Максим отложил столовый прибор, взглянул на родителей: «Я как раз намеревался посоветоваться. Понимаете, всегда интересовало, как целителям, различным травницам удается исцелять людей.

То есть я не доверяю всей этой ерунде, разумеется, но мне нечем это обосновать. Есть далеко одна деревня, там требуется специалист в районную поликлинику. А где-то поблизости живёт какая-то знахарка, которая якобы всех одним движением исцеляет. Я уверен, что всё это обычные сплетни, но… В общем, хочу отправиться туда, поработать.

Ведь помимо того, что я хирург, я ещё и просто доктор, опыта поднабраться можно. Там медицинский работник совмещает роли хирурга, терапевта, гинеколога и ЛОРа. Но только если вы не будете против». Максим умолк и посмотрел на родителей. Елена вздохнула. Она во всем и всегда била тропу сыну. Только вот к продолжительной разлуке была совершенно не адаптирована.

Петр Сергеевич также задумался, а затем произнес: «Знаешь что, сынок, отправляйся. Ты прав в том, что доктор должен быть универсальным. Вот и протестируешь себя. В таких больницах и перевязочного материала-то толком нет, не говоря уже о чем-то более существенном. Только будь готов к серьёзным испытаниям». «Я готов, отец. Я даже жажду этих трудностей. Хочу все преодолеть».

Елена прослезилась: «На долго ли?» «Мама, планирую на три года и назад. А там посмотрим. Но буду приезжать каждый отдых». Он действительно приезжал. Первый раз весёлым, загоревшим, с множеством подарков и рассказов. А второй раз вернулся совсем иным. Грустным, угнетённым. Елена, увидев его на пороге, чуть в обморок не упала… …Он сильно похудел, глаза потемнели, а на лице поселилась тень какой-то внутренней боли. Молча прошёл в свою комнату, обняв мать так крепко, будто боялся, что это последняя возможность.

Несколько дней Максим почти не разговаривал. Потом, на третий вечер, собрал родных на кухне и тихо сказал: — Я сделал всё, что мог. Но, видимо, в какой-то момент сделал и то, что не должен был.

Он рассказал о странном случае в деревне — о женщине, которую привезли на грани жизни и смерти. Аппаратуры не было. Лекарств — минимум. И тогда кто-то из местных предложил обратиться к той самой знахарке, о которой он когда-то упоминал в шутку.

Старуха пришла ночью. Сутулая, седая, с прозрачным взглядом и каким-то древним спокойствием. Она не трогала пациентку — просто прошептала над ней нечто и оставила веточку полыни под подушкой. К утру женщина пошла на поправку. Но вместе с её выздоровлением начались проблемы у Максима.

Сначала — бессонница. Потом — резкие головные боли. Вскоре начал терять сознание. Анализы были в норме, врачи разводили руками. Как будто из него медленно вытягивали саму суть.

И тогда Елена Андреевна решилась. Она поехала в ту деревню. Нашла ту самую знахарку. Та смотрела на неё долго, молча, а потом сказала:

— Ваш сын взял чужую боль, не попросив защиты. Он врач, а не проводник. Но я могу вернуть то, что принадлежит ему… если вы согласны.

Ритуал был странным, почти сказочным. Елена ничего не понимала, только следовала указаниям: прядь волос, серебряная монета, молитва у родникового источника… Когда она вернулась в город и зашла в палату, врачи растерянно переглядывались.

— Он… он дышит спокойно. Давление в норме. Как будто проснулся после долгого сна, — пробормотал дежурный.

А на следующий день Максим открыл глаза. Улыбнулся матери. — Прости, мама. Я, кажется, опять выбрал не самый лёгкий путь…

Прошло полгода. Максим вернулся к работе. Не в той же больнице — он основал собственный центр в маленьком городке, где теперь обучают молодых врачей видеть не только симптомы, но и душу пациента.

А Елена Андреевна каждую весну ездит в ту самую деревню. Несёт старушке мёд, лён и душистые травы. Та встречает её с тихой улыбкой, молча кивая — как старые подруги, знающие цену жизни.

И в доме снова звучит смех. Максим женился. У него растёт сын — такой

же светлый и добрый, каким когда-то был он сам.