Моя жена и я давно мечтали усыновить ребёнка.

Мы давно чувствовали, что в нашем доме есть место для ещё одного ребёнка. Несмотря на то, что моя супруга не может иметь детей, мы были счастливы вместе с ней и моей пятилетней дочкой от первого брака — умной, весёлой и невероятно доброй девочкой, которую мы оба любили всем сердцем.

 

После долгих разговоров мы решились на важный шаг.

Много месяцев мы обдумывали этот шаг: обсуждали, переживали, советовались с близкими. И в какой-то момент оба поняли — время пришло. Мы готовы стать родителями ещё для одного ребёнка.

 

Мы направились в детский дом.

В назначенный день мы приехали в приют. Сначала нас пригласили в кабинет директора, где мы провели продолжительную беседу. Она подробно рассказала нам о процедуре, и, наконец, повела нас в игровую комнату, где находились дети.

 

Внутри нас охватили чувства, которые трудно описать.

Мы наблюдали, как играют и смеются дети, и разговаривали со многими из них. Каждый был по-своему замечателен, и сердце разрывалось от мысли, что невозможно забрать всех. Но мы были уверены: мы почувствуем ту самую особенную связь — с тем, кто станет частью нашей семьи.

 

Именно в этот момент всё изменилось.

Пока мы помогали малышам собирать пазл, я ощутил лёгкое прикосновение к спине. Повернувшись, я увидел девочку, которая с серьёзным видом спросила:

 

— Это вы мой новый папа? Мне так кажется…

 

Я остолбенел.

Жена побледнела и схватилась за стул. Перед нами стояла девочка, удивительно похожая на мою дочь, которая в тот момент осталась дома с няней. Волосы, глаза, даже выражение лица — всё напоминало нашу малышку.

 

И тогда я увидел это.

Малышка протянула ко мне ладошку, и я заметил родинку. Точно в том же месте, что и у моей дочери — под правым ухом. Сердце моё екнуло.

 

— Как тебя зовут? — с трудом спросил я.

 

— Маша, — ответила она, сжимая мою руку. — Мне пять лет.

 

Моя жена молча смотрела на неё.

Я почувствовал, как напряглась её рука. По выражению её лица было видно: она тоже всё поняла.

 

— А мама у тебя была? — спросила она дрожащим голосом.

 

— Не помню, — ответила девочка. — Жила с бабушкой, но она умерла. Теперь я одна. Но во снах ко мне приходит девочка, такая же, как я. Мы с ней играем. Она говорит, что мы скоро будем вместе.

 

Я с трудом сдерживал слёзы.

 

— А где ты родилась? — спросил я, стараясь не выдать волнение.

 

— Где-то в городе. Потом жила с бабушкой в деревне. А потом приехали дяди и привезли меня сюда.

 

Мы переглянулись.

Молчание между нами было красноречивее слов. Что-то внутри подсказывало: это не случайность.

 

— Можно нам поговорить с директором ещё раз? — спросил я, уже не сомневаясь в том, что мы должны всё выяснить.

 

В кабинете мы выложили всё, как есть.

Я попросил доступ к документам Маши. Директор колебалась, ссылаясь на конфиденциальность, но жена сказала твёрдо:

 

— Это важно. У нас есть основания полагать, что Маша — родная сестра нашей дочери.

 

После паузы директор открыла личное дело.

— Девочка родилась в том же роддоме… Мать отказалась от неё сразу. Отца в документах нет. Имя матери — Виктория Лебедева.

 

Мир подо мной пошатнулся.

Виктория. Моя бывшая. Та, что ушла, когда дочке было меньше года. Мы не общались с тех пор. Я думал, она просто исчезла. Но что она родила ещё одного ребёнка — я не знал.

 

— Это… не может быть, — прошептал я.

 

— Это правда, — тихо сказала моя жена. — Ты видел всё сам.

 

 

Вечером я сидел рядом с дочкой.

Она рисовала. Вдруг подняла на меня глаза и сказала:

 

— Папа, я сегодня во сне видела девочку. Она как я. Мы с ней были счастливы.

 

Я отвернулся. Слёзы наполнили глаза.

 

— Хочешь, чтобы у тебя была сестричка?

 

— Очень! Чтобы вместе кушать, спать и играть. И никогда не быть одной.

 

На следующий день мы снова приехали в приют.

Когда Маша увидела нас, она побежала ко мне, крепко обняла и прошептала:

 

— Я знала, что вы придёте. Потому что мы — одна семья.

 

 

—

 

Процесс оформления занял недели.

Много бумаг, бесед, проверок. Мы прошли ДНК-анализ — результат подтвердил: Маша и правда родная сестра нашей дочки.

 

Первый день дома — как из сказки.

Наша дочь ждала в дверях, нарядившись в любимое платье.

 

Они увидели друг друга — и словно время остановилось.

 

— Ты настоящая? — прошептала Маша.

 

— А ты правда моя сестра? — в ответ прошептала дочка.

 

Они обнялись. И долго не могли разжать объятия.

 

 

Прошёл год.

Маша называет мою жену мамой. У них особая связь — они словно две части одного целого. Вместе читают, готовят, обнимаются. У них есть традиция — вечерний чай с мёдом и сказками.

 

Девочки спят вместе.

Иногда мы слышим их разговоры перед сном:

 

— Обещаешь, что не уйдёшь?

 

— Обещаю. Навсегда.

 

 

 

Однажды мы поехали на кладбище.

Маша держала мою руку, глядя на могилу бабушки.

 

— Спасибо, бабушка. За всё. Я теперь не одна. У меня есть семья. Я тебя помню.

 

Я стоял сзади и чувствовал — это момент исцеления.

 

 

Иногда я думаю — а если бы мы пришли в другой день? Если бы Маша не подошла? Если бы я не обернулся?

 

Но теперь я знаю: если что-то должно случиться — оно случится. Любовь найдёт путь.

 

Семья — это не просто кровь. Это выбор. Принятие. Верность.

 

И когда я вижу, как две девочки строят домики из подушек, спорят, смеются и хором зовут мою жену «мама» — я понимаю:

 

Мы обрели друг друга.

 

Навсегда.