Муж дочку в интернат сплавил, пока жена срок тянула.

 

Клавдия крепко зажмурилась. Слава богу, эти три долгих года тюрьмы остались позади. Осталось потерпеть всего час-другой — и она дома, в окружении родных. «Эх, хорошо бы Паша вышел навстречу…» — мелькнула мысль. Но скорее всего, он снова будет занят работой, как обычно.

 

В последние месяцы её заключения они почти не виделись. «Работа, понимаешь…» — повторял он. А что она могла сказать? Понимала, конечно. Нужно было терпеть, переждать, как грозу. Она старалась не лезть в душу, не навязываться. Решила дать ему пространство.

 

Маршрутка остановилась. Люди постепенно заполняли салон, становилось тесно. У дверей переминалась с ноги на ногу старушка-цыганка. Клавдия всегда избегала таких встреч. Не то чтобы боялась, но недолюбливала. Мест свободных не было, старушка стояла.

 

Клавдия отвернулась к окну, делая вид, что ничего не замечает. Автобус трясло, старушку качало из стороны в сторону. Клавдия обвела взглядом салон: молодёжь, здоровые парни… Все сидели, будто приклеенные. Вздохнув, она поднялась.

 

— Садитесь.

 

Женщина в ярком платке удивлённо уставилась на неё, потом ловко опустилась на сиденье и довольно улыбнулась.

 

— Благодарю тебя, дорогая, — прошептала она, коснувшись руки Клавдии, и вдруг застыла. — Зачем тебе туда? Одумайся, или передумай. Не надо.

 

Клавдия замерла.

 

— Почему? Я еду домой, к мужу.

 

— Если ты сейчас не свернёшь с этого пути, — продолжила цыганка, — снова окажешься там, откуда только что вышла.

 

По спине Клавдии пробежал холодок.

 

— Я плохого не посоветую. Понимаю, что доверять мне ты не обязана, но пожалеешь, если не послушаешь. Я не угрожаю, а предупреждаю, — произнесла женщина. — Не хочешь возвращаться? Выйди раньше, осмотри всё. Подумай и реши, что не навредит. Сначала создай новый план, потом действуй. Запомни: куда бы ты ни вернулась, там больше нет твоего места. И все так думают.

 

Клавдия застыла, словно вкопанная. Цыганским гаданиям она никогда не верила. Но за время заключения наслушалась всякого. «Куда теперь? Почему дома мне больше не место?»

 

— Если нет предубеждений, пойдём ко мне, — предложила старушка. — Не богато живу, но угол найдётся.

 

Клавдия, словно во сне, вышла вслед за ней. «Все боятся цыган… — подумала она. — А что они мне сделали? Вроде никогда ничего плохого не случалось».

 

— Мы никому зла не желаем и не сделаем, — подтвердила цыганка, словно читая её мысли. — Поверь.

 

Домишко у неё оказался маленьким, старым, но внутри было чисто, современно и даже уютно.

 

— Думаешь, раз цыганка, то будут тряпки по углам и грязь? — усмехнулась старушка. — Нет, деточка, таких времён давно нет. У меня дети все как люди живут. Снимай куртку, пообедаем.

 

Клавдия пила чай, но мысли крутились вокруг одного: «Я же домой собиралась, к любимому, к дочери…»

 

Старушка снова взяла её за руку. Долго и внимательно изучала ладонь, потом посмотрела в глаза и снова на руку.

 

— Нет, деточка, домой тебе нельзя. Там больше нет твоего места, — сказала она. — Никто не обрадуется твоему возвращению. И дочери там тоже нет. Она ждёт тебя, но не там. Сначала узнай правду, успокойся, а потом принимай решение.

 

Сара, так звали цыганку, до вечера больше ни слова не произнесла. Клаве она постелила на диванчике, сама устроилась за шкафом, на кровати. Клавдия долго ворочалась, сон не шёл. Утром она собралась уходить. Решила сначала зайти к Зое, подруге, которая жила через дом. «Может, что-то подскажет… Расскажет, что там дома происходит».

 

Через час Клавдия уже стояла у своего забора. В голове роились мысли. «Да ну её, эту цыганку! Какой-то бред…» Но почему-то ноги сами понесли её к Зое.

 

Та буквально выпучила глаза, увидев её.

 

— Клавка?! — выдохнула она. — Ты здесь? Мужа видела?

 

— Нет, — ответила Клавдия.

 

Зойка схватила её за руку и потащила в дом.

 

— Заходи, чаю попьём, разберёмся. Хорошо, что зашла!

 

У Клавдии сердце ушло в пятки. «Не горячиться», — вспомнила она слова Сары. Нужно успокоиться.

 

Зойка быстро расставила всё на столе и спросила:

 

— Может, чего покрепче налить?

 

— Знаешь же, что я этого не люблю, — ответила Клавдия.

 

— Да, да… Садись уже! — чуть повысила голос Зойка. — Ну, рассказывай, как дела?

 

— Пока никак, — ответила Клавдия. — Вот приехала, но почему-то не решилась войти. Решила сначала к тебе.

 

Зоя ахнула, словно не могла подобрать слов.

 

– Слава богу, что ты сначала ко мне зашла. Правильно сделала. Только вот… Как бы тебе сказать? Клав, ты же умная баба, знаешь, что сгоряча можно такого натворить, а сейчас тебе точно нельзя высовываться.

 

– Да говори уже! Что происходит?! – не выдержала Клавдия.

 

– В общем, примерно три месяца назад твой благоверный приволок какую-то дамочку. Такая вся из себя… Королева! Нос воротит, будто ей медом намазано. Другие бы постеснялись при живой жене, а эта расхаживает, как хозяйка. А потом… бац! — и Дашки как не бывало. Мы с соседями разнюхали всё. Клав, её в интернат отправили. Твой муженёк с этой зазнобой наговорили, что у девочки «трудный возраст», мол, она такое вытворяет, что либо на зону для малолеток, либо туда. В общем, спихнули её.

 

Клавдия побледнела, а Зойка заметалась по комнате.

 

– Ты это… Успокойся! Она нормальная девчонка, ничего такого там не было. Просто им мешала, понимаешь? Она там всего пару месяцев. Мы с Любкой Алфёровой ездили проверить. Подожди, у меня где-то адрес…

 

Зойка вскочила и побежала в другую комнату. Вернулась с обрывком бумаги.

 

– Вот, держи. Там Дашка.

 

Клавдия взяла записку и сунула её в карман.

 

– Зой, прости… Мне нужно идти. Я, наверное, пойду.

 

Зойка внимательно посмотрела на неё и поморщилась.

 

– Да не спеши ты так! Выглядишь так, будто ты не только из тюрьмы, но ещё и через полстраны пешком шла. Не стоит там в таком виде появляться. Пошли-ка…

 

Из дома Зои Клавдия выбралась только на следующий день. Подруга её переодела, подстригла, слегка подкрасила. Теперь её было практически не узнать. Если бы кто-то увидел её, то точно не догадался бы, что она только что вышла из заключения.

 

Клавдия вышла на улицу. Дальше в первом комнте …и пошла к остановке. В руках — сумка с нехитрыми вещами и записка с адресом интерната. Сердце билось в груди, как у птички в клетке. Она ещё не знала, как её встретит дочь. Захочет ли вообще говорить с матерью, которую не было рядом столько лет? Но не пойти — не могла.

 

Дорога заняла почти два часа. Маленькое здание с облупленной краской встретило её тишиной и сдержанностью. На вахте пожилая женщина с усталыми глазами подняла взгляд.

 

— К кому вы?

 

— К Дарье Павловне Лосевой. Я… мать.

 

Секундная пауза — и глаза вахтёрши потеплели. — Она сейчас на занятиях, но я позову. Подождите здесь.

 

В комнате ожидания пахло пылью и мелом. Сердце сжалось — вдруг Даша даже не выйдет?

 

Через несколько минут дверь распахнулась. На пороге стояла девушка лет пятнадцати. Высокая, чуть исхудавшая, с глазами, в которых застыла тревога. Но стоило ей увидеть Клавдию, как она замерла.

 

— Мама?..

 

Голос дрогнул. Ни упрёка, ни злости — только надежда. Клавдия не сдержалась — бросилась к дочери и крепко обняла её.

 

— Прости меня… Прости, что не была рядом… Прости, что не защитила тебя.

 

Даша прижалась к ней всем телом.

 

— Я так ждала… Каждый день думала, придёшь ли ты…

 

Они стояли, обнявшись, пока мир вокруг словно замер. Для них теперь существовало только это мгновение — обретения и прощения.

 

Позже, за чаем в небольшой комнатке при интернате, Даша рассказала всё: как однажды её вещи просто собрали и увезли, как отец с новой женщиной даже не попрощались. Как долго она плакала, а потом стала учиться терпению — так же, как училась когда-то Клавдия за решёткой.

 

— Но теперь всё будет по-другому, — тихо сказала мать, глядя дочери в глаза. — Я не знаю, где и как, но я вытащу тебя отсюда. Обещаю.

 

И она сдержала обещание. С помощью Зои, с помощью Сары, с помощью пары старых друзей, что не отвернулись, Клавдия нашла работу, сняла угол, и, спустя месяц, забрала дочь домой.

 

Это было скромное начало, но каждый вечер, за горячей картошкой и разговорами по душам, они чувствовали: у них теперь есть главное — друг друга. И н

икакие стены, ни тюремные, ни интернатские, больше не разлучат их.

 

Ведь дом — это не стены. Это место, где тебя ждут.