Муж предал меня, и я подала на развод. О своей беременности я так и не сказала.

Мне не верится, что Матвей ушёл навсегда. Это просто невозможно. Наверное, он просто в ярости из-за того хаоса, который я устроила в доме. Да, я не оправдываюсь — рвать и резать его вещи было низко. Но Матвей остынет, всё поймёт и вернётся. Мы же семья. И теперь я ношу под сердцем его ребёнка. Какой ещё развод? Это нелепо.

 

Чтобы не увязнуть в страданиях и самобичевании, я начинаю генеральную уборку. Запрещаю себе думать о ссоре и о том, как он подал на развод. Уверена, мы с Матвеем обязательно найдём общий язык. Все эти нервные срывы только вредят малышу.

 

Я отключаю эмоции и полностью погружаюсь в быт. Собираю обрывки его испорченных вещей, выметаю стекло. Получается несколько мешков мусора. Затем захожу на сайт его любимого магазина и заказываю ему новую одежду — костюмы, галстуки, джинсы, футболки. Курьер должен доставить всё через пару дней.

 

На часах давно за полночь, но я всё равно иду на кухню. Готовлю ужин: мясо в духовке, овощи на гриле — всё, как любит Матвей. Сейчас половина второго ночи. Его всё нет. Не стану звонить. Пусть переночует в отеле. Завтра обязательно вернётся.

 

Но наступает новый день — и его по-прежнему нет. Я отгоняю панику, стараюсь сохранить спокойствие. Чтобы отвлечь себя, достаю наши свадебные альбомы. Мы на фотографиях такие счастливые, такие родные… У нас была потрясающая свадьба — как в сказке. А медовый месяц на островах был как волшебный сон. Мы не расставались ни на минуту. Я была уверена — наше счастье навсегда.

 

Когда наступает вечер, а Матвей всё не появляется, становится тяжело дышать. Мысль о том, что развод реален, вызывает мурашки. Голова отказывается это принимать. Это не может быть правдой.

 

В понедельник я понимаю: если срочно не займусь собой, то сойду с ума. Варю борщ, готовлю его любимые салаты. Думаю — вернётся после работы, к девяти. Постоянно поглядываю на телефон. Обычно он писал мне каждый день. Сейчас — полная тишина.

 

Я выключаю плиту и решаю пойти в салон — маникюр, уход за лицом, волосы. Потом немного хожу по магазинам. Главное — не думать о том, что его нет рядом. Экран телефона всё так же пуст. Ни звонков, ни сообщений.

 

Становится невыносимо. Я звоню подругам — хочется просто поговорить. Все они незамужние, у них полно времени после работы. Из всей нашей студенческой компании я единственная вышла замуж рано. Остальные строят карьеру.

 

На предложение встретиться отзываются Полина, Рита и Маша. Они приезжают почти одновременно, уставшие, но бодрые. Смеются, делятся новостями. Полина получила повышение, Рита вернулась из Аргентины, Маша купила квартиру.

 

— А у тебя что нового, Юль? — спрашивает Рита. — Только не говори, что ты всё ещё наседка.

— Я наседка, — отвечаю с улыбкой, скрывая тревогу внутри.

— Ох, — смеётся Маша. — Снова штопаешь носки и печёшь пироги?

 

Они смеются, а я еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать.

— Всё хорошо, — говорю. — Я просто очень люблю своего мужа. И наш дом. В этом нет ничего плохого. Я не потеряла себя — я себя нашла.

 

Подруги затихают. Внимательно смотрят на меня.

— Юля… что случилось? — тихо спрашивает Полина. — У тебя глаза… как будто ты плачешь ночами.

 

Я молчу. Потом с усилием выдыхаю:

— Мы, возможно, разводимся.

 

И слёзы хлынули сами. Я больше не могла сдерживать боль. Девочки обнимают, утешают.

— Он… он изменил мне, — прошептала я. — Я узнала случайно. Сорвалась. Устроила скандал, разнесла всё. Он ушёл и подал на развод. Я даже не успела ему сказать… я беременна.

 

Весь вечер прошёл в каком-то полумраке. Мы говорили, молчали, они убеждали, что я справлюсь. А я знала — моя жизнь была с ним. Всё, что я строила, мечтала, всё было вместе с Матвеем.

 

 

Прошло две недели. От него ни слова. Ни звонка. Ни письма.

 

Я перестала ждать. Больше не готовила его любимых блюд. Не заказывала ему одежду. Я поняла — он ушёл.

 

 

На третьей неделе я пошла в консультацию. Беременность — восемь недель. Сердцебиение стабильное.

— У вас есть муж? — спросила врач.

Я еле слышно ответила:

— Был.

 

На УЗИ я впервые услышала сердце моего малыша. Оно билось чётко, быстро. Я почувствовала — впервые за долгое время — не боль, а свет.

«Я не одна», — подумала я. — «Во мне есть жизнь. И ради неё я должна жить».

 

 

Родители были в шоке.

— Ты не скажешь ему? — спросила мама.

— Нет. Он сделал выбор. Пусть живёт с тем выбором.

 

 

Время шло. Живот округлялся. Я начала подрабатывать из дома, вела блог. Писала честно, откровенно — о боли, одиночестве, надежде. Люди читали. Комментировали.

 

Однажды пришло письмо:

«Благодаря вам я не совершила непоправимого. Спасибо, что вы делитесь этим».

 

Я рыдала. Потому что впервые почувствовала себя нужной. Не как жена. А как женщина. Как мать.

 

 

На восьмом месяце раздался звонок. Номер незнакомый.

— Юля… это я. Матвей.

 

Мир остановился.

— Чего ты хочешь?

 

Он долго молчал. Потом сказал:

— Я всё осознал. Прости. Я был дураком. Если я попрошу… ты простишь?

— Простить — не значит всё забыть. У меня теперь есть сын.

 

Он помолчал.

— Я знаю. Маша рассказала. Я хотел прийти раньше… но боялся. Я не остался с той женщиной. Я ушёл почти сразу. Не смог.

 

 

Через день он стоял у моего порога. С букетом. Со слезами. Я смотрела на него и не верила — этот человек когда-то бросил меня.

 

— Я не прошу ничего. Только позволь быть рядом. Быть отцом.

 

 

Роды были тяжёлые. Но когда мне положили малыша на грудь — крошечное существо, похожее на него — я поняла: всё это не зря.

 

Матвей держал меня за руку.

— Прости, что меня не было тогда, когда ты нуждалась во мне, — шепнул он.

 

Я молчала. Смотрела только на сына.

 

 

Прошёл год. Мы не жили вместе. Он снимал жильё рядом. Приходил каждый день. Менял подгузники, пел колыбельные, кормил с ложечки. Он не говорил громких слов. Он просто был рядом.

 

И однажды вечером, когда сын спал, я прошептала:

— Вернись домой.

 

Он посмотрел на меня:

— Домой?..

— Да. К нам.

 

 

Теперь у нас новая жизнь. Без иллюзий. Без розовых очков. Но с теплом, доверием и любовью.

 

Иногда я всё ещё просыпаюсь ночью, вспоминая боль. Но теперь рядом — те, ради кого стоит жить.

 

Я больше не наседка.

 

Я — женщина.

Я — мать.

И я живу