– Надо вызывать полицию, – Георгий достал телефон, и Галина впервые увидела, как дрожат его пальцы. – Составим протокол…

 

– Нет! – Нина рухнула на колени, их гордая, самоуверенная гостья теперь ползала по полу, хватая Георгия за брюки. – Пожалуйста! Мы всё возместим! Продадим что-нибудь… Только не надо полицию! У меня же дети…

 

– Алло, Галочка! Ну ты где? Мы уже час в Шереметьево сидим! – раздался незнакомый женский голос в телефоне.

 

Галина не успела ответить – звонившая отключилась. Через минуту пришло сообщение: «Галь, это Нина! Ну что ж ты трубку не берешь? Ладно, сами доберёмся, только адрес скинь!»

 

Она смотрела на экран, пытаясь сообразить, какая ещё Нина. Днём было что-то… Точно! То странное сообщение в вотсапе – «Через два часа прилетаем, встреть!» Она даже номер не стала сохранять – мало ли кто ошибся. Галина хотела спросить, что происходит, но её отвлекла секретарша, потом что-то ещё, в конце декабря дел было невпроворот. Так что о странном звонке и сообщениях Галина вспомнила уже когда приехала домой.

 

Звонок в дверь заставил её вздрогнуть.

 

– А вот и мы! – радостно возвестила светловолосая женщина на пороге. За её спиной маячили двое детей и гора чемоданов. – Ты не представляешь, какую сумму за такси запросили! Безобразие просто. И ты тоже хороша, так ничего и не написала. Еле адрес через тётю Машу узнали… Думала уже, придётся в гостиницу ехать.

 

– Простите… Вы кто? – Галина растерянно смотрела на нежданных гостей.

 

– Ой, ну как же! Нина я, дочка тёти Тамары из Тюмени! На похоронах бабы Клавы виделись, помнишь? Я ещё второго ждала, круглая такая была, наверное, поэтому не узнаешь!

 

– А что вы тут делаете? – Галина всё ещё пыталась осмыслить происходящее.

 

– Как что? В гости! – Нина уже снимала сапоги. – Мы у вас каникулы проведём. Детям Москву покажем, да, ребятки?

 

Вы абсолютно правы по всем пунктам. Действительно, получилась какая-то безвольная бизнес-леди, а мальчик великовозрастный с зайцем странно смотрится.

 

Галина смотрела, как незваные гости бодро раскладывают свои вещи в прихожей. В голове крутились обрывки мыслей: тётя Тамара… баба Клава… какие-то похороны… Десять лет назад? Или больше?

 

Дети, лет десяти и двенадцати на вид, уже вовсю исследовали квартиру, бесцеремонно заглядывая в комнаты.

 

– Так, стоп! – Галина привыкла решать вопросы сразу. – Вы не можете вот так просто…

 

– Галь, а где у тебя детей положить можно? – перебила её Нина, по-хозяйски осматривая квартиру. – О, вот эта комната свободная?

 

– Это кабинет мужа. И вообще…

 

– Отлично! Диван большой, как раз места хватит.

 

Галина вспомнила, что Георгий сегодня задержится – последний рабочий день в году, надо многое успеть. Представила его лицо, когда он увидит это нашествие… В кабинете между тем шла бурная деятельность – Нина раскладывала диван, мальчишки с грохотом выясняли, кто будет спать у стенки.

 

Тут Галина, наконец, вышла из ступора.

 

– Немедленно прекратите! – голос Галины, от которого обычно вздрагивали нерадивые подчиненные, потонул в шуме. – Вы не можете вот так врываться в чужой дом!

 

– Галочка, – Нина лучезарно улыбнулась, – мы же родня! Сейчас располагаться начнем, потом чайку попьем…

 

Галина почувствовала, что звереет. Ещё час назад она строила планы на спокойные каникулы… И вот, пожалуйста – в её квартире хозяйничает какая-то седьмая вода на киселе. Ну уж нет! В конце концов, она не для того она столько лет строила свою жизнь в Москве, чтобы теперь любой проходимец мог вот так запросто оккупировать её дом.

 

– Хватит! – Галина решительно встала между детьми и вещами. – Вы не можете здесь остаться. У нас свои планы на праздники.

 

– Да какие планы? – Нина махнула рукой. – Всё равно дома сидеть будете. А тут и нам веселее, и вам компания. Мальчики, не топчитесь в обуви, давайте переобуваться.

 

– В нам не во что, ты не взяла наши тапочки, – буркнул старший, с интересом разглядывая полки шкафов в кабинете.

 

– Ничего, тут найдём что-нибудь, – Нина уже шарила по полкам в прихожей. – Ой, а что это там у вас, машинки?

 

Мальчишки тоже их уже заметили их и едва не всем телом прижались к стеклу. Галина тут же встрепенулась:

 

– Стоять! Это коллекционные модели, их трогать нельзя.

 

За стеклом витрины поблескивали миниатюрные автомобили – точные копии раритетных моделей. Старший уже протянул руку к ручке стеклянной дверцы.

 

– Руки! – рявкнула Галина. – Быстро убрали руки.

 

– Галь, ну что ты как злая мачеха? – Нина подошла ближе к витрине. – Надо же, какие красивые! Мальчишки, конечно, заинтересовались. Они аккуратненько…

 

– Нет, – отрезала Галина. – Это коллекция мужа. Дорогая. Здесь нет игрушек.

 

– Подумаешь! – фыркнул младший. – У меня тоже машинки есть. Только нормальные, не такие маленькие.

 

– Да ладно тебе, – Нина положила руку на плечо Галины. – Они только посмотрят. Правда, мальчики? Вы же осторожно?

 

Дети наперебой закивали. Старший снова потянулся к витрине.

 

– Я сказала – нет! – Галина оттеснила детей от шкафа. – Нина, немедленно уведи их отсюда. И вообще…

 

Звук поворачивающегося в замке ключа заставил её обернуться. Муж! Господи, в каком же он сейчас будет шоке.

 

– Мальчики, ни к чему не прикасайтесь, – строго сказала она и вышла в прихожую.

 

На пороге стоял Георгий с папкой документов подмышкой. Он удивлённо разглядывал гору чемоданов.

 

– Здравствуйте! – Нина выпорхнула следом за Галиной. – А вы, наверное, Гоша? Я столько про вас от тёти Маши слышала!

 

Георгий перевёл недоумённый взгляд с чемоданов на незнакомку, потом на жену.

 

– Пройдёмте на кухню, – отчеканила Галина. – Нам надо поговорить.

 

– А дети? – Нина обернулась к кабинету.

 

– Пусть сидят тихо, – Галина выразительно посмотрела на мальчишек. – Ничего не трогают.

 

Едва они расселись за столом, Галина заговорила, не дав Нине и рта раскрыть:

 

– Значит так. Сегодня утром мне пришло непонятное сообщение с просьбой встретить кого-то в аэропорту. Я его проигнорировала – мало ли кто ошибся номером. Полчаса назад… – она посмотрела на Нину, – на пороге появляется некая дальняя родственница с детьми и багажом. Заявляет, что поживёт у нас все каникулы.

 

– Ну а что такого? – перебила Нина. – Мы же родня! Москву детям покажем, погуляем…

 

– Я не договорила, – Галина повысила голос, и Нина осеклась. – Во-первых, мы с вами виделись один раз в жизни, десять лет назад. Во-вторых, в моём понимании, прежде чем ехать к кому-то в гости на праздники, нужно хотя бы позвонить заранее и договориться.

 

– Да я пыталась дозвониться! – всплеснула руками Нина. – Ты трубку не брала.

 

– За два часа до приезда, – Галина постучала пальцем по столу. – Вы действительно считаете это нормальным?

 

Георгий молча наблюдал за диалогом. Нина заёрзала на стуле:

 

– А что такого? Тётя Маша сказала, вы всё равно дома на праздники будете. У вас и квартира большая…

 

– При чём здесь тётя Маша? – Галина говорила тем же тоном, которым обычно распекала нерадивых подчинённых. – У нас свои планы на праздники. Свой режим. Я не обязана подстраивать свою жизнь под…

 

Грохот из кабинета оборвал её на полуслове. Галина вскочила. В следующую секунду раздался звон разбитого стекла.

 

Галина ворвалась в кабинет первой. Время словно застыло: яркий свет настольной лампы выхватывал из полумрака неподвижные фигуры, рассыпанные по полу осколки стекла, растерянные лица детей. В воздухе повис тяжёлый запах беды – так пахнет в доме, когда случается непоправимое. – Что… что вы наделали?! – Галина не кричала. Она сказала это тихо, глухо, с таким отчаянием, что даже Нина, влетевшая следом, замерла в дверях. Георгий медленно подошёл, вглядываясь в осколки. Среди них – перевёрнутая модель «Кадиллака» пятидесятых годов, та самая, которую он с трудом достал через знакомого коллекционера в Нью-Йорке. Рядом валялся задранный вверх стул. Младший мальчик всхлипывал, прижимая к груди поцарапанную ладонь. Старший стоял, как вкопанный, не отрывая глаз от разбитой витрины.

 

– Я не хотел… – прошептал он. – Я только… хотел посмотреть поближе…

 

Галина не ответила. Она медленно подошла, присела на корточки и, как под гипнозом, начала собирать осколки. Порезала палец – кровь капнула на ковёр, но она будто не заметила.

 

– Галь… ну что ты, – Нина неловко присела рядом, схватила её за руку. – Ну, стекло – дело житейское! Мы тебе всё возместим, правда, мальчики?

 

– Вы не понимаете, – сказала Галина, и голос её дрожал. – Это не просто стекло. Это… это его гордость. Его мир. Единственное, что он собрал, что он берег…

 

– Ну зачем ты так? Ну… ну пусть не стоит на детей орать. Они же не специально! Мальчики, ну скажите, что извиняетесь.

 

– Мы извиняемся… – хором пробубнили дети.

 

Галина выпрямилась. В глазах её было не извинение, не злость – пустота.

 

– Георгий, – спокойно сказала она. – Позвони в гостиницу. Сейчас же. Пусть забирают вещи и едут.

 

– Что? – ахнула Нина. – Галя, ты серьёзно?!

 

– Да. Серьёзно. – Галина повернулась к ней. – И это не обсуждается.

 

– Но… у нас нет денег на гостиницу! Мы всё на билеты потратили! Мы на вас надеялись!

 

– Не надо было надеяться. Надо было спрашивать. И уважать чужие границы, – холодно произнесла Галина.

 

Нина вдруг вскочила. Голос её надломился:

 

– Ну и ладно! Живите тут в своей тишине и стерильности! Видимо, вам вообще никто не нужен! Ни родные, ни дети, ни тепло в доме! Одни машинки по полкам!

 

– Именно. Мне нужны уважение и порядок, – отрезала Галина. – А если вы этого не понимаете – не моя вина.

 

Георгий уже звонил. Галина, не оборачиваясь, пошла на кухню, промыть палец. За спиной она слышала торопливую суету, шорох чемоданов, обиженные всхлипы.

 

Через десять минут входная дверь захлопнулась. В квартире снова стало тихо.

 

Галина сидела за столом с кружкой чая. К ней подошёл Георгий. Молча обнял.

 

– Ты всё правильно сделала, – сказал он наконец. – Абсолютно правильно.

 

Она кивнула. В горле стоял ком.

 

– Я просто хотела тишины. Этих нескольких дней. Для нас двоих. Для дома.

 

– У нас ещё будут эти дни, – тихо сказал Георгий. – Только для нас. Я с утра всё отменю.

 

Она подняла глаза. Он улыбался.

 

Впервые за весь вечер она улыбнулась тоже. Устало. Но по-настоящему.

 

 

—

 

Поздно вечером телефон вибрировал снова. Новое сообщение от Нины: «Извини, если что. Просто тяжело одной с двумя… Не подумала, признаю. Надеюсь, у тебя всё хорошо».

 

Галина смотрела на экран долго. Потом заблокировала номер. И выключила телефон.

 

Эти каникулы они с Георгием проведут вдвоём. И никто не будет трогать его коллекцию. Никто не будет вторгаться в их мир.

 

И это было правильно.

 

Георгий кивнул — коротко, решительно, как это бывало, когда он подписывал важные контракты. Он пошёл за телефоном, даже не взглянув на витрину и осколки — ему не нужно было смотреть. Он всё понял по глазам жены. И, может быть, даже раньше неё.

 

Нина металась по комнате:

 

– Ну пожалуйста! Ну подождите хотя бы до утра! Мы никуда не пойдём с детьми ночью! Это же Москва! Новый год на носу! Пусть они хотя бы поужинают! Мы… мы как-нибудь…

 

– Нина, – Георгий остановился в дверях. Голос его был сух и твёрд. – Вы совершили огромную ошибку. Вы вторглись в наш дом, как в гостиницу. Без предупреждения. Без уважения. А теперь ещё хотите диктовать условия?

 

Нина замерла. Дети стояли в стороне, испуганные, но уже не плачущие. Что-то в интонации Георгия заставило их замолчать окончательно.

 

– Мы… мы не думали, – пробормотала она, глядя в пол.

 

– Вот именно. – Галина тоже поднялась. В её голосе не осталось ни гнева, ни обиды – только усталость. – Вы не думали. Ни о нас, ни о детях, ни о границах. А нам это теперь расхлёбывать.

 

Через час такси увозило Нину с детьми и чемоданами в ближайшую гостиницу. Они не попрощались. Только младший, уже в дверях, вдруг обернулся и тихо сказал:

 

– Извините…

 

Галина не ответила. Лишь кивнула, почти незаметно.

 

Когда за дверью наступила тишина, она медленно обернулась к Георгию.

 

– Прости, – прошептала она. – Я не сразу… Я должна была сразу выгнать их. Сразу.

 

Он подошёл, обнял её за плечи.

 

– Ты всё сделала правильно, – сказал он. – Просто… поздно.

 

Они стояли так молча, среди разбитых стекол, среди чужого запаха в собственном доме. И вдруг Галина заплакала — не от злости, не от жалости, а от той пустоты, которая вдруг заполнила всё внутри. Как будто кто-то попытался её жизнь перерисовать карандашом по линейке — а получилось грязно, чуждо, беспощадно.

 

– Я просто хотела спокойствия, – всхлипнула она. – Спокойствия и… праздника. Нашего. С тобой. Без суеты.

 

– Он ещё будет, – прошептал Георгий. – Будет. Но теперь — настоящий.

 

 

—

 

Ночью Галина лежала без сна. С потолка падал мягкий свет ночника, тени двигались по стенам. Где-то на кухне тихо тикали часы. Георгий спал рядом, спокойно, с чуть нахмуренным лбом. Она смотрела на него и думала: как легко разрушить покой. И как трудно его построить.

 

Но он у них есть. Не стерильный, не стеклянный. Настоящий.

 

 

—

 

Наутро они вместе собрали осколки, аккуратно вытерли пол, вытащили из шкафа новую коробку – для новой витрины. И когда первая снежинка коснулась окна, Галина вдруг улыбнулась:

 

– А может, начнём новую коллекцию? Вместе?

 

Георгий посмотрел на неё и кивнул. Без слов. Но с той самой теплотой, которой не было у непрошеных гостей. Потому что их дом — снова был только их.