Одноклассник надругался, и она от него залетела. Но она вышла замуж за его отца и вот тогда

 

— Юлька, зря от меня бегаешь. Всё равно будешь моей — добровольно или нет.

 

— Да иди ты! Думаешь, раз твой папаша в полиции работает, тебе всё дозволено? Закон для всех одинаков. Только попробуй — окажешься за решёткой.

 

— Попробую, но пока сложно. После того случая тебя бабка в школу водит и забирает. Дома тоже присматривает.

 

— Это ты сам виноват. Зачем на перемене в школьный двор, в кусты тащил? Трудовик из окна увидел и помешал.

 

— За это он и поплатился. Отец его вынудил уволиться, дом продать и уехать.

 

— Твой отец так поступил?

 

— Я ему такого наговорил… Будет помнить, как мешать мне.

 

— Да ты просто избалован вниманием отца. Как он мог поддаться на твои провокации? Вадим Сергеевич — уважаемый человек, наш участковый.

 

— А что мамка? Семь лет назад бросила нас с отцом, укатила с каким-то приезжим. На развод даже не явилась, отец всё сам оформил. Вы, женщины, все одинаковые. На тебе зациклился, но не из любви. Поняла?

 

Никита отошёл от девушки, а у дверей класса его друзья рассмеялись.

 

— Ну и будешь так унижаться, Никитос? Юлька — крепкий орешек.

 

— Расколю, когда представится случай. Спорим, на выпускном уговорю её? С тебя, Димка, комп, а с тебя, Юрка, новый телефон.

 

Ребята ударили по рукам и вошли в класс. Юлия сидела за своей партой, а Никита показал ей язык. Его друзья лишь ухмыльнулись.

 

Наступил день выпускного. В актовом зале вручили аттестаты, а празднование продолжили в спортивном зале, где накрыли столы.

 

Выпускники недолго праздновали в помещении. По давней традиции в десять вечера отправились к реке. Там разожгли костёр, и тем для разговоров хватало. Юлия сидела между подругами Катей и Соней, чувствуя себя защищённой от Никиты. Они обещали проводить её домой на рассвете.

 

— Девчонки, давайте сбегаем в кусты, пока Никиты, Юрки и Димки нет на поляне. Они Ларку к реке повели, — предложила Катя.

 

Конечно, каждая выбрала свои кусты, но напрасно. Похоже, Никита этого ждал. Он подкрался сзади, зажал Юле рот ладонью, обхватил её за талию и потащил в лес. Благодаря занятиям в спортивной секции он был сильным и выносливым. Юлия, хоть и брыкалась, ничего не могла поделать. Издалека доносились крики её имени, но ответить она не могла.

 

Никита бежал, пока голоса не стихли совсем. Пересёк дорогу, достиг окраины посёлка, свернул к лесу и остановился у шалаша, куда и бросил её.

 

— Вот, Юлька, сейчас исполнится то, чего я давно хотел. Потом не жалуйся. Отец тебя же и обвинит…

 

Юлия появилась у дома, когда уже светало. Её бабушка, дедушка и родители, потеряв надежду найти её в лесу, ждали её во дворе.

 

— Юленька, доченька, — рыдала мать, глядя на изорванное, грязное выпускное платье, чьи оборки волочились по земле. Лиф без пуговиц был смят на груди. Косметика смешалась со слезами.

 

Бабушка обняла внучку, а отец спросил:

 

— Кто это сделал, доченька? Никита?

 

— Он, папа, — сразу призналась она.

 

Отец выбежал на улицу. Его путь лежал к участковому, где он написал заявление.

 

— Прими, Вадим Сергеевич, и поступи по совести и закону. Сейчас отвезу дочь в поликлинику для взятия анализов. Если попробуешь вмешаться и подменить их, пеняй на себя. Под ногтями у Юльки осталась кожа твоего сына.

 

— Успокойся, Валентин Игнатьевич. Мой сын ответит за всё по закону. Я не собираюсь его покрывать. Сам отвезу в поликлинику. Сейчас он спит дома. Я заметил царапины у него на плечах и руках, но он сказал, что подрался.

 

Никите вынесли приговор. Его отец уволился со службы и занялся частным сыском, открыв детективное агентство.

 

Юлия узнала о беременности и записалась на аборт. В поликлинике она столкнулась с отцом Никиты и попыталась пройти мимо, н

о он её остановил.

 

— Подожди, Юля. Нам нужно поговорить…

 

Юлия замерла. Внутри всё сжалось — хотелось закричать, убежать, исчезнуть. Но ноги словно приросли к полу.

 

— Я… не знаю, что вам сказать, — проговорила она тихо, стараясь не встречаться с ним взглядом.

 

— Говорить буду я. Пожалуйста, просто послушай, — Вадим Сергеевич вздохнул. — Я не оправдываю сына. Я… не могу этого простить даже себе. Воспитал чудовище. Но ты должна знать: я подал на него иск как частное лицо. Я — твоя сторона, не его.

 

— Мне всё равно, — выдохнула Юлия. — Я пришла избавиться от ребёнка. Я не хочу его.

 

— Я понимаю… но если вдруг решишь оставить… — он порылся в кармане и протянул ей визитку. — Я помогу. Не как отец Никиты. Как человек, который должен был тебя защитить, а не провалить всё.

 

Юлия взяла карточку дрожащими пальцами, но ничего не сказала.

 

Прошли недели. Она всё же сделала аборт. Морально было слишком тяжело — каждый раз, когда закрывала глаза, вспоминала костёр, лес, крики.

 

Психолог, к которому её направили после этого, помог понемногу справляться с болью. Юлия поступила в педагогический колледж, начала заниматься танцами с детьми и вела кружок по ритмике в местном Доме культуры. Старалась больше не вспоминать прошлое.

 

А вот Никита получил шесть лет колонии общего режима. Ни один из его друзей не пришёл его навестить. В колонии он начал меняться: не было отца рядом, не было “прикрытия”. Он писал письма Юлии, но она ни одно не открыла.

 

Через два года Вадим Сергеевич неожиданно пришёл на детское выступление, где Юлия была ведущей. Он стоял в углу зала, смотрел, как она дирижирует маленькими артистами.

 

— Ты выросла, Юля, — сказал он после. — Стала сильной.

 

— Не благодаря вам, — ответила она сухо. — А вопреки.

 

Он кивнул, принимая.

 

— Если когда-нибудь тебе что-то нужно… ты знаешь, где меня найти.

 

Юлия не ответила. Но больше она его не избегала.

 

Спустя много лет она встретила мужчину, который никогда не задавал лишних вопросов. Он любил её целиком — с шрамами души и болью в глазах. Вместе они усыновили девочку из детдома. Юлия наконец снова почувствовала, что значит быть счастливой.

 

И когда её дочка однажды спросила:

— Мама, почему ты никогда не рассказываешь про свою школу?

Юлия улыбнулась и ответила:

— Потому что

я смотрю вперёд, не назад.