Он унаследовал дом, стоящий прямо посреди озера…

Но то, что он нашёл внутри, навсегда изменило его судьбу.

Эллиот Роу как раз стоял у плиты, когда зазвонил телефон. На сковороде подрумянивался омлет, наполняя кухню аппетитным ароматом масла и чеснока. Бросив быстрый взгляд на экран и заметив неизвестный номер, он с раздражением взял трубку:

 

— Да? — бросил он коротко, не отрывая взгляда от сковороды.

 

— Мистер Роу, это ваш семейный нотариус. Завтра утром вам нужно подойти ко мне в офис. Речь идёт о наследстве. Надо оформить бумаги.

 

Эллиот удивлённо нахмурился. Его родители были живы, о других родственниках он и не вспоминал. Он не стал задавать лишних вопросов — просто молча кивнул и повесил трубку.

 

На следующее утро небо было затянуто серыми облаками, и густой туман окутал улицы. По пути к нотариусу Эллиот всё больше ощущал раздражение, смешанное с любопытством. У входа его уже поджидал пожилой мужчина в пальто.

 

— Пройдёмте, Эллиот. Понимаю, это может показаться странным. Но поверьте, я бы не побеспокоил вас без серьёзной причины.

 

Внутри офиса было непривычно тихо. Ни гомона, ни движения — только гул шагов по деревянному полу. Эллиот сел, скрестив руки на груди.

 

— Это касается Уолтера Джонаса, вашего дяди.

 

— У меня нет дяди с таким именем, — резко ответил он.

 

— Возможно, вы о нём ничего не знали. Но именно вам он завещал всё имущество. — Нотариус аккуратно положил перед ним потёртый ключ, старую карту и лист с адресом. — Дом на озере. Теперь он ваш.

 

— Вы… это серьёзно?

 

— Озеро Конамах, центральный Коннектикут. Дом стоит прямо посреди воды.

 

Эллиот поднял ключ. Тяжёлый, с выцветшими узорами, будто из другого времени. Имя дяди ничего ему не говорило, да и о самом озере он прежде не слышал. Но что-то внутри него дрогнуло — то самое ощущение, когда интерес побеждает разум.

 

Спустя час в рюкзаке лежали несколько вещей — футболки, вода, еда. До озера, по навигатору, было всего около сорока минут езды. Как он мог не знать, что рядом с его домом находится столь необычное место?

 

Дорога закончилась внезапно, и перед ним раскинулось озеро — тёмное, безмолвное, словно стекло. В центре возвышался дом, мрачный и внушительный, будто вырос прямо из воды.

 

У ближайшего кафе, на террасе у воды, сидели пожилые мужчины с кружками кофе. Эллиот подошёл:

 

— Извините, — начал он, — дом на озере… Вы знаете, кто там раньше жил?

 

Один из стариков медленно опустил кружку.

 

— Мы не говорим об этом месте. Туда никто не ходит. Дом должен был исчезнуть давным-давно.

 

— Но ведь кто-то там жил?

 

— Мы никого не видели. Только ночью иногда слышим, как скрипят весла. Кто-то привозит туда припасы… Но кто — не знаем. Да и знать не хотим.

 

У пристани висела старая табличка: «Лодки Джун». Внутри Эллиота встретила женщина с усталым лицом.

 

— Мне нужно на тот дом. Унаследовал его, — сказал он и показал ключ.

 

— Туда не ездят, — сдержанно ответила она. — Люди боятся этого места. Я — тоже.

 

Эллиот не сдавался. Он настаивал, пока она не сдалась:

 

— Ладно. Отвезу. Но ждать не стану. Завтра вернусь.

 

Лодка мягко подошла к раскачивающемуся причалу. Дом казался заброшенной крепостью.

 

— Приехали, — пробормотала она.

 

Эллиот ступил на деревянный настил, хотел поблагодарить её, но лодка уже разворачивалась.

 

— Надеюсь, ты дождёшься меня утром, — крикнула она, исчезая в тумане.

 

Теперь он был один.

 

Он вставил ключ в замок. Щелчок. Дверь отворилась, скрипя.

 

Внутри пахло пылью, но воздух был свежим. Просторные комнаты, тяжёлые шторы, портреты. Один из них особенно выделялся — мужчина у озера, на фоне этого самого дома. Подпись: «Уолтер Джонас, 1964».

 

Библиотека была забита книгами с пометками на полях. В углу стоял телескоп, а рядом — стопки блокнотов с записями о погоде и наблюдениях. Последние записи — из прошлого месяца.

 

— Что он искал?.. — прошептал Эллиот.

 

В спальне — десятки часов, остановившихся на разных отметках. На комоде — медальон с фотографией младенца и надписью: «Роу».

 

— Он следил за мной?.. За нашей семьёй?

 

На зеркале — записка: «Время раскрывает то, что должно было остаться забытым».

 

На чердаке — коробки с вырезками из газет. Одна из статей была обведена красным: «Пропал мальчик из Мидлтауна. Найден через несколько дней без признаков насилия». Год — 1997. Эллиот побледнел. Это был он.

 

В столовой один из стульев был отодвинут, а на нём лежала его школьная фотография.

 

— Это уже за гранью разумного… — пробормотал он, чувствуя, как паника подбирается всё ближе.

 

Он наспех перекусил консервами, нашёл гостевую комнату и лёг. Простыни были чистыми, будто кто-то давно их готовил. Снаружи луна отражалась в воде, а сам дом будто жил своей жизнью — дышал вместе с озером.

 

Но сон не приходил. В голове крутились одни и те же вопросы: кто такой Уолтер Джонас? Почему о нём никто не знал? Почему родители скрывали правду?

 

Когда Эллиот всё же заснул, ночь уже окутала дом полной темнотой. Той самой, в которой каждый звук кажется шагами, а каждая тень — живой.

 

Металлический грохот пронзил тишину. Эллиот резко сел в кровати. Потом снова — тяжёлый звук, будто кто-то открыл массивную дверь. Он схватил телефон — сигнала не было. В экране — только его собственные испуганные глаза.

 

Он взял фонарик и шагнул в коридор…

 

…Половицы под его ногами скрипели, и свет фонаря дрожал в такт его дыханию. Эллиот двигался медленно, словно каждое движение сквозь туман времени, через толщу воспоминаний, которые ещё не были его.

 

Шум донёсся с нижнего этажа. Подвал.

 

Он стоял у запертой двери с коваными петлями. Внизу — звуки, будто кто-то волочил что-то тяжёлое по полу. Он не хотел открывать. Внутри всё сопротивлялось. Но рука уже тянулась к ключу, который он нашёл в одном из ящиков комода, подписанном просто: «К НИЖНЕЙ».

 

Щелчок. Дверь открылась, и в лицо ударил холод, будто под домом скрывался не просто подвал, а глотка древнего зверя.

 

Лестница была крутая, как спуск в бездну. На стенах — фотографии. Все они были старые, выцветшие, но на каждой — он. В разные годы, в разных местах. Детский сад. Парк. Его первое выступление на школьной сцене. Кто снимал это? Кто следил?

 

В конце лестницы — дверь в другую комнату, освещённую слабым светом. За ней — мастерская. На стенах — чертежи, схемы, формулы. В центре — круглый стол с резной кромкой и каким-то устройством, похожим на маятник, закреплённый на сложной системе шестерёнок.

 

Рядом — блокнот.

 

«Если ты читаешь это, Эллиот, значит, я не успел. Значит, ты уже начал вспоминать. Я — не твой дядя. Я — тот, кто спас тебя однажды. И тот, кто пытается снова. Но ты должен знать правду. Истинную.»

 

Рука Эллиота дрожала. Он перевернул страницу:

 

«В 1997 году ты исчез не случайно. Ты был одним из восьми детей, на которых испытывали то, что называли “Экспериментом Призрачного Времени”. Ты был единственным, кто вернулся. Без следов. Без памяти. Я спрятал тебя. Но время, Эллиот… оно не линейно. Оно всегда возвращается за своим.»

 

Он отступил. Казалось, стены сдвигаются. Устройство зашумело. Маятник начал медленно качаться. Сам по себе.

 

И тогда — голос. Детский, тихий, почти шёпот:

 

— Ты помнишь теперь? Помнишь меня?..

 

Эллиот обернулся. В проёме стоял мальчик. Его двойник. Но моложе. Точно такой, каким он был на старых фото. В глазах — боль и тревога, будто он ждал этого момента всю свою короткую жизнь.

 

— Ты остался, а я нет… — прошептал мальчик. — Но ты должен закончить то, что начал Уолтер. Иначе мы оба исчезнем…

 

Дом содрогнулся. Маятник начал вращаться, как часы, сошедшие с ума. Эллиот бросился к записям. Надо понять. Надо вспомнить.

 

И тогда он увидел последнюю запись, свежую, датированную вчерашним днём:

 

«Сегодня он придёт. Впервые. Я молюсь, чтобы он сделал правильный выбор. Иначе цикл начнётся заново.»

 

Дом снова зашумел. Из окна послышался скрип вёсел. Кто-то приближался.

Но уже не ради доставки.

— Эллиот, — прошептал голос за его спиной. — Выбор за тобой…

 

Он повернулся, но там не было никого.

Только зеркало.

А в отражении — не его лицо.

 

Эллиот отшатнулся, сердце колотилось в груди. В зеркале он видел себя… но не таким, каким он был. На него смотрел подросток лет двенадцати, испуганный, но уверенный, с глазами, в которых жила память о чём-то глубоко забытом.

 

Он не знал, сколько стоял так — один на один с тем, кем когда-то был. Лицо в зеркале не двигалось в такт его движениям. Оно жило отдельно. Оно ждало.

— Что ты хочешь от меня? — прошептал Эллиот.

Отражение не ответило. Оно лишь протянуло вперёд руку, указывая назад — на устройство с маятником, который вращался всё быстрее, издавая нарастающий звон, будто часы звали к расплате.

 

Эллиот понял: сейчас, в этом доме, в этой точке на карте — сходятся прошлое и настоящее. И то, что он решит сейчас, определит не только его судьбу… но и то, будет ли у него будущее.

Он снова взглянул на мальчика, всё ещё стоящего у дверного проёма. Тот не плакал. Он смотрел с тоской, с верой, с последней надеждой.

 

— Как я могу завершить то, что начал Уолтер? — спросил Эллиот.

 

Мальчик подошёл ближе. Его голос был лёгким, как дыхание:

 

— Нужно остановить маятник. Перезапустить цикл. Подарить нам обоим новую точку отсчёта.

 

Эллиот приблизился к устройству. Его пальцы едва коснулись механизма — и перед глазами пронеслись образы. Лица детей. Комната, залитая неоновым светом. Люди в белых халатах. Крики. Паника. Вспышка.

Он застонал, схватившись за голову. Память ворвалась, как ливень. Он вспомнил. Вспомнил всё.

Он был одним из них. Его вытолкнуло из временной петли, а Уолтер — не просто наблюдатель, а беглый учёный, который пошёл против системы и спас его, спрятав под другим именем. Все эти годы Уолтер охранял не дом — он охранял вход. Вход в точку искажения, откуда началась трещина во времени.

— А если я ошибусь?.. — шепнул Эллиот.

— Тогда мы исчезнем. Нас не было. И не будет, — ответил мальчик.

Слёзы застилали глаза Эллиота. Он вспомнил, как был счастлив, как чувствовал себя целым. А потом — пустота.

Он вдохнул и нажал на центральный рычаг. Маятник захлебнулся, раздался лязг, и всё вокруг замерло. Воздух затвердел, как стекло. Всё застыло. Даже звук.

Время остановилось.

Когда Эллиот открыл глаза, он сидел у причала. Утро. Солнце золотило воду. Дом… исчез. Его не было.

Сзади послышались шаги. Женщина с лодки смотрела на него с тревогой:

 

— Ты в порядке? Я пришла, как обещала… Но дома не было. Только ты — на досках, как будто спал.

Эллиот медленно поднялся. Всё казалось сном. Но в кармане он нашёл медальон. Открыл — фото младенца и подпись: Роу.

Он посмотрел на озеро. Гладь воды теперь была мирной. Тихой. Как будто дом никогда не стоял там.

 

Но он знал правду.

Он вернул себе память. Он замкнул цикл. Он спас не только себя — но и того мальчика внутри. Он стал целым.

И в этом новом утре, в этом первом дыхании мира без петли, он знал — его судьба изменилась навсегда.

И он выбрал её сам.