Посудница стала сиделкой гаснущему толстосуму. Но увидев по камерам как многодетная мама таскает домой объедки с кухни богач вызвал её к себе.

Ольга гладила детские вещи, время от времени смахивая набегающие слёзы. Слёзы были совершенно ни к чему, ведь до утренника у Сёмы и Володи оставалось меньше часа, а дел ещё было невпроворот. Зачем она поставила гладильную доску у полки с портретом Ивана? Забыла. Забыла, что до сих пор не может спокойно смотреть на контраст между траурной каймой и его молодым лицом, на его сияющую белозубую улыбку. Хорошо, хоть не рыдает в голос, как раньше.

Утюг шипел, выпуская клубы пара, на брюках вырисовывались идеальные стрелочки, а мысли Ольги уносились далеко-далеко, туда, где они с Иваном познакомились на набережной в тот летний вечер. Ветер тогда сорвал её новую белую шляпу и унёс её к самой воде. Ольга вскрикнула и замерла у парапета, не зная, как добраться до шляпы. Вдруг один из парней, сидевших с удочками на пирсе, ловко нырнул в воду и поплыл за шляпой. Доплыв, он помахал ей, словно флагом, и что-то крикнул Ольге. Она не разобрала слов, но поняла, что он просит подождать, пока выйдет на берег. Через несколько минут перед ней стоял не то чтобы красавец, но очень обаятельный парень с такой улыбкой, что не ответить на неё было невозможно.

— Держите вашу красоту, — протянул он слегка подмокшую шляпу. — Высохнет — будет как новая. Даже цветочки не помялись.

Ольга смутилась и начала внимательно разглядывать незабудки на шёлковой ленте, покрытые брызгами морской воды, словно росой.

— Спасибо вам большое, — наконец справилась она с волнением. — Не знаю, как вас благодарить. Это моя любимая шляпа.

— А у вас их много? — вдруг серьёзно спросил он.

— Не очень, но есть разные. Мне нравится их носить. А это имеет значение? — Ольга снова растерялась.

— Конечно! — воскликнул парень. — У нас тут часто ветрено, и я мог бы ловить их, а в благодарность предлагать прогулки по набережной. Тогда у меня были бы шансы как следует с вами познакомиться. По крайней мере, первую благодарность я упускать не намерен. — Он церемонно поклонился. — Иван.

Вся коллекция Олиных шляп для знакомства, впрочем, не понадобилась. Уже в первый вечер она поняла, что влюбилась в этого энергичного, весёлого, но при этом какого-то основательного парня. Он был местным, работал в торговом флоте и, казалось, сам был пропитан солёными брызгами, ярким солнцем и свежим ветром. Ольгу, домашнюю девочку, впервые самостоятельно поехавшую на отдых, кружило и пугало это внезапное чувство. Иван казался ей ветром, который она никогда не сможет удержать в стенах уютного дома и маленьких радостей. А большой жизни она пока не знала и боялась её. Путёвка подходила к концу, когда Иван, провожая её в один из тихих вечеров, вдруг остановился у скамейки и коротко бросил:

— Сядем.

Ольга почувствовала важность момента и, затаив дыхание, опустилась на скамейку.

— Оль, я юлить не буду, — Иван смотрел куда-то вглубь парка и нервно тёр ладони. — В романтике я не силён, высокопарных фраз тоже не знаю. Спрошу прямо: за меня пойдёшь?

Ольга с трудом сглотнула и замерла, переваривая услышанное. Ольга с трудом сглотнула и замерла, переваривая услышанное. Сердце застучало, как у школьницы, хотя ей казалось, что давно уже вышла из возраста девичьих грёз. Она подняла на него глаза и тихо произнесла:

— Да, Иван. Пойду.

Так началась их история. Простая, без блеска, но тёплая и живая, как хлеб, испечённый своими руками. Они жили скромно, но дружно. Иван часто уезжал в рейсы, привозил детям ракушки, специи и открытки из далёких стран. А Ольга хранила его письма, написанные неуклюжим, но таким родным почерком, в коробке с засушенными незабудками.

А потом его не стало. Авария. Письмо от компании. Похороны без тела. И пустота, которая не заполнилась даже с годами.

Теперь она гладила одежду сыновей к утреннику, а он смотрел на неё с фотографии — как будто всё ещё был рядом. Тонкий стук в дверь вывел её из задумчивости. Она вытерла слёзы и пошла открывать.

На пороге стоял Николай — пожилой, но ещё крепкий мужчина с печальными глазами. Один из тех, кто ухаживал за стариком, к которому её определили по работе. Она не знала, что он был его младшим братом.

— Можно вас на минуту, Ольга? — спросил он, отводя взгляд.

— Конечно. Что-то случилось?

— Он умер. Сегодня утром. Но перед этим оставил письмо. Для вас.

Ольга взяла конверт дрожащими руками. На нём аккуратно было выведено: «Маме тех самых мальчиков. Простите».

Внутри оказалось не только письмо, но и завещание. Богач оставил ей дом, сбережения и письмо, полное раскаяния. Он писал, что увидел, как она уносила объедки, и впервые за долгое время почувствовал стыд. И захотел сделать хоть что-то хорошее в жизни. Хоть под конец.

Николай ждал, пока она дочитает, а потом тихо сказал:

— Я знаю, как он жил. И как он умирал. Если вы не против… я бы хотел помогать вам. Не из жалости. Просто… я давно один. А ваши мальчишки напоминают мне моего сына.

Ольга долго молчала. Потом посмотрела на него, всё ещё сжав в руке письмо Ивана. И впервые за долгое время позволила себе улыбнуться — криво, сквозь слёзы.

— Хорошо, Николай. Попробуем.

И в этом «попробуем» было всё: боль утрат, осторожная на

дежда и начало новой главы. Не сказочной, но настоящей.