Про Юльку в деревне судачили давно: мол, «испорченная».

 

Всё началось ещё в девятом классе, когда один мясной перекупщик, заезжий и наглый, заманил её на старый склад. Все знали, что произошло. Особенно после того, как у её родителей внезапно появилась новая машина — подарок от того самого мужика. Заявление из милиции исчезло, дело замяли, и вскоре отец Юльки рассекал по деревенским дорогам в блестящем авто. Мать отводила взгляд, когда кто-то пытался заговорить о дочери. А сама Юлька бросила школу. Позже ей всё же разрешили сдать экзамены и выдали аттестат, чтобы покончить с этим формально.

 

Юлька вычеркнула тот день из памяти. Как и другой. Всё — в прошлое. Её единственное желание было уйти из родительского дома, и она сделала это как можно скорее, выйдя замуж за первого, кто предложил. Им оказался сосед — Анатолий, старше её на пятнадцать лет, недавно освободившийся из тюрьмы. Он был угрюм, много пил и без конца просил родить ему сына. По утрам уходил к реке с удочкой, возвращался с мелкими карасями. Юлька обжаривала их в кипящем масле, предварительно обваляв в муке, чтобы косточки стали мягкими, и рыба была съедобна целиком.

 

Потом Анатолий утонул. Его нашли в камышах. Юльке было жалко мужа, но на душе стало легче. Одна — да проще: дом остался ей, жизнь — тоже. Правда, рядом по-прежнему жили родители, не забывавшие указывать ей, как жить. Отец однажды заявил:

 

— Возвращайся к нам, а в твой дом переедет Егор с женой.

 

Егор, её брат, женился два года назад, привёз супругу из соседней деревни. Та скоро должна была родить, и вся родня считала, что Юлька обязана уступить молодым жильё. Но возвращаться в дом, в котором не было любви, и к людям, которых не могла простить, она не хотела.

 

— Эгоистка! — кричала через забор мать.

 

Случайно они встретились на улице: Юлька тащила из магазина пакеты с мукой и сахаром. Она, как и все в деревне, работала в коровнике, и в день зарплаты делала закупки. Обычно — в несколько заходов: не унести сразу.

 

— Подброшу на машине, — предложил отец.

 

Но Юлька ни разу не села в эту злополучную машину — и не собиралась. Когда услышала звук мотора позади, подумала, что это он. Но оказался Митька — её бывший одноклассник, которого она не видела лет три.

 

— Садись, подвезу, — произнёс он.

 

Юлька покачала головой. Тогда он заглушил двигатель, вышел, молча забрал у неё пакет и пошёл рядом.

 

Сначала Юлька хотела возмутиться — чего он лезет? Но, бросив взгляд на него, промолчала. Митька шёл уверенно, чуть впереди, не торопясь. Держал пакет аккуратно, словно там не мука с сахаром, а что-то драгоценное. Они шли вдоль берёз, где листья уже начали желтеть. Воздух пах осенью, скошенной травой, землёй и чем-то из детства — тёплым и забытым.

 

— Помнишь, как мы яблоки у Катькиной бабки воровали? — вдруг спросил он.

 

— Помню, — отозвалась Юлька. — Я тогда с дерева грохнулась. Ты меня до дома тащил.

 

— Ага… колени у тебя все в крови были. А ты только и боялась, что мать наругает.

 

Они рассмеялись. Юлька почувствовала, как внутри что-то откликнулось, как будто лёд треснул. Она не помнила, когда в последний раз смеялась по-настоящему.

 

У её дома Митька поставил пакеты и не спешил уходить.

 

— Слышал, тебе непросто было… Но ты держишься. Ты сильная.

 

— Это не сила, — сказала она. — Это просто привычка выживать. Кто не держится — исчезает.

 

Он кивнул. Потом вдруг предложил:

 

— Поехали в город? В субботу. Куплю тебе мороженое, как раньше. Посидим у фонтана.

 

Юлька хотела отказать: мол, не до глупостей, и возраст уже не тот. Но вдруг вспомнила тот вкус — вафельный стаканчик и липкие пальцы. Смех. Митька рядом. Надежда.

 

— Ладно, — сказала она. — Только без всяких намёков.

 

 

Они действительно поехали. Потом ещё раз. И ещё. Митька не задавал лишних вопросов, не вспоминал прошлое, не жалел её. Просто был рядом. Иногда говорили, иногда — просто молчали. А однажды, когда иней лёг на траву, он приехал с термосом чая и двумя пирожками.

 

— Поехали. Просто так, — сказал.

 

— У нас вообще всё просто так, — усмехнулась Юлька и села в машину без колебаний.

 

 

На Рождество она впервые не пошла в родительский дом. Пекла пирог, наряжала ёлку, смеялась, глядя, как Митька одевает кота в новогодний костюм. За окном медленно падал снег — тихо, будто в детстве, когда чудеса казались настоящими.

 

— Я думала, меня сломали, — сказала она. — Что внутри больше ничего не осталось. Ни тепла, ни веры.

 

— А я знал, что ты есть. Ты всегда была. Просто тебя слишком рано оставили одну, — ответил он.

 

Юлька посмотрела на него. И впервые за долгие годы не испугалась будущего.

 

— Мить… Можно я попробую снова? Просто… жить?

 

Он взял её ладонь в свою:

 

— Я с тобой. Навсегда.

 

 

С весной у дома расцвела сирень — та самая, как у бабушки. Лиловая, с пьянящим запахом. Юлька стояла на крыльце с чашкой чая и смотрела, как брат с малышом возится у калитки. Мать махнула рукой. Отец ничего не сказал. И это было неважно.

 

Потому что теперь у неё было всё своё: дом, покой, человек рядом. И — главное — она снова умела жить. И дышать.