Семья на продажу🤔🤔🤔 На подмостках стояли, вжавшись друг в друга, четверо маленьких детей. Старшая сестра крепко держала за руку серьезного брата, а две другие девочки – ещё совсем малышки – просто плакали, не понимая, куда привел их отец.

 

Смотрите, как мальчонка насупился, – хмыкнул один из покупателей.

 

Настоящим генералом будет! – со смешком ответил ему другой.

 

Это ваши дети? – обратился первый к статному белому мужчине, считавшему монеты возле помоста. – Так дёшево продаете?

 

Да, – протянул тот лениво. – Срочно нужны деньги.

 

А их мать?

 

Купили уже, – мотнул головой мужчина.

 

Отец, – тихо позвал его мальчик с помоста, но мужчина даже не повернулся – все его мысли были заняты деньгами. Маркизу де ла Пайетри было смертельно скучно. Родовой замок, этот оплот вековых традиций и пыльных гобеленов, в последнее время Александра только неимоверно раздражал. Обычные развлечения – стрельба по мишеням, охота и даже светские приемы – больше не радовали, а только погружали юношу ещё глубже в пучину беспросветной тоски. Александру не исполнилось и 25-ти, а жизнь уже не приносила отпрыску изрядно обедневшего, но все ещё почитаемого французского рода никакой радости. И однажды, когда Александр как обычно проводил послеобеденные часы в праздной лени, его посетила самая простая, но вместе с тем и совершенно гениальная мысль: почему бы ему не отправиться к Вест-Индию, где уже несколько лет вполне счастливо жил его брат? Шарль владел несколькими плантациями в провинции Монте-Кристи и смог сколотить там неплохое состояние. Но больше денег Александра привлекала дикая экзотика далёкого всеми забытого острова. Там уж точно будет веселее, чем в пропахшем плесенью особняке…Александр де ла Пайетри не стал медлить. Уже через две недели он покидал порт Ла-Рошели, стоя на палубе скрипучего торгового судна, вглядываясь в бесконечную серую гладь. За спиной остался Французский берег — с его холодными рассветами, пустыми бальными залами и нескончаемой скукой. В груди же росло что-то новое — нетерпение, как у ребёнка накануне великого праздника.

 

Море оказалось жестоким. Штормы трясли корабль, словно гневное дитя игрушку, а сырость пропитывала до костей. Но Александр не жаловался. Он чувствовал: его ждёт новая жизнь. Он повторял себе, что должен только дождаться встречи с братом — всё остальное наладится.

 

 

—

 

Шарль встретил его на пристани Монте-Кристи с усмешкой на устах и кольцом с изумрудом на пальце. Он заметно постарел — солнце обжигало кожу, оставляя морщины, а глаза его были внимательными, как у человека, научившегося выживать. Но в братском объятии всё же оставалась какая-то тёплая искра прежней близости.

 

— Добро пожаловать в рай, — произнёс он, и в голосе его звучала ирония.

 

Александр был очарован: плотные джунгли за пределами города, тяжёлый, пряный воздух, шум голосов на десятках языков — всё было новым, живым, диким. Но вместе с тем и чужим.

 

 

—

 

Через несколько дней после приезда Александр оказался на рынке в самом сердце города. Он наблюдал за людьми — купцами, рабами, надзирателями, — за этой кипящей смесью жадности, боли и торговли. Его внимание вдруг привлекли детские голоса. Он остановился, глядя на подмостки, где стояли те самые четверо детей.

 

Старшая — сжала губы, пытаясь не заплакать, мальчик стоял рядом, словно стена. Младшие девочки цеплялись друг за друга, их лица были искажены страхом. Александр почувствовал, как в груди что-то сжалось. Он видел перед собой не просто товар, а живых, сломанных душ.

 

— Кому нужны дети? Крепкие, не капризные! — выкрикивал торговец.

 

Александр хотел отвернуться. Хотел уйти. Но мальчик посмотрел прямо на него. Этот взгляд — прямой, тихий, почти взрослый — пронзил Александра насквозь.

 

— Сколько? — неожиданно для самого себя спросил он.

 

— Все четверо? Могу уступить… — жадно защебетал торговец.

 

Шарль смеялся, когда Александр вернулся с детьми.

 

— Ты сошёл с ума? Что ты с ними делать будешь?

 

Александр не знал. Он только чувствовал, что впервые за долгое время поступил правильно. Потому что иногда, чтобы спасти кого-то — нужно самому стать чужим.

Александр привёз детей в старый флигель рядом с главным домом. Когда-то здесь жили надсмотрщики, но теперь комнаты стояли пустыми. Он приказал убрать, постелить чистое бельё, принести еды. Слуги перешёптывались — белый господин, да ещё и маркиз, возится с чёрными детьми, как с родными. Но Александр ничего не объяснял. Он просто каждый вечер заходил в домик, садился на порог и слушал, как девочки шепчутся, мальчик читает вслух букварь, а старшая аккуратно расчесывает младшим волосы.

 

 

—

 

Прошли недели. Дети перестали вздрагивать при звуке шагов. Старшая — Марта — иногда осмеливалась спросить о вещах, которых раньше боялась даже думать. Мальчик — Жоэль — помогал на плантации, старался всё делать правильно. Он был серьёзен и молчалив, но в глазах его больше не было той пустоты, с которой Александр впервые его увидел. Младшие — Лиз и Тиа — наконец-то начали смеяться. Это было самое странное и прекрасное, что Александр слышал за последние годы.

 

 

—

 

Но остров не прощал слабости.

 

Однажды вечером Шарль вошёл в кабинет брата и, не садясь, сказал:

 

— Ты слышал? Губернатор издал указ: всех вольноотпущенников без документов — обратно в цепи. И твои “дети” — под подозрением. Их могут увезти в любой момент.

 

Александр молчал. Он уже знал. Он видел, как надзиратели спрашивали слуг, как кто-то разглядывал девочек на рынке.

 

Он понял — выбор больше не отложить.

 

 

—

 

На рассвете он оседлал лучшего коня, разбудил детей, велел собираться. Они ехали вглубь острова, к старому монастырю, где ещё оставались те, кто помогал беглым. Молчаливая процессия среди джунглей. Александр ехал позади, наблюдая, как Марта бережно укрывает Лиз, как Жоэль смотрит вперёд, крепко сжав губы.

 

— Почему ты нас не оставил? — вдруг спросила Тиа.

 

Александр задумался. А потом тихо ответил:

 

— Потому что в тот день, когда я купил вас, вы спасли меня. Я просто вернул долг.

 

 

—

 

Он устроил детей в монастыре. Дал монахам золото, написал брату короткое письмо: “Не ищи. Я выбрал.” И остался — жить рядом. Не как господин, не как маркиз, а просто как человек, который научился быть нужным.

 

 

—

 

Прошли годы. В порту Монте-Кристи иногда видели высокого белого мужчину с поседевшими висками, который привозил мёд, книги и ткани — для маленькой школы в горах. Говорили, у него не было детей, но в его доме всегда звучал детский смех.

 

И тот, кто однажды стоял перед детьми, как покупатель, стал их защитой. Не по крови. По выбору. По любви.