— Я тебе должна? Серьёзно? А может, лучше посчитаем, сколько лет ты сидел на моей шее, пока делал вид, что ищешь работу🤨🤨🤨

— Что это? — Павел остановился в прихожей, прищурившись, разглядывая висящее на вешалке новое пальто цвета кофе с молоком. — Наташа? Откуда это взялось? Наталья, готовившая ужин, вытерла руки полотенцем и вышла в прихожую. — Пальто купила. Моё старое совсем износилось, — она пожала плечами, возвращаясь на кухню. — Ужин будет через полчаса. Павел снял куртку, аккуратно повесил её рядом с новым пальто жены и проследовал за ней. Он прислонился к дверному косяку, скрестив руки на груди. — И сколько ты за него отдала? — в его голосе отчётливо слышались обвинительные нотки. Наталья на секунду замерла с ножом в руке, потом медленно положила его на разделочную доску. — Ты сейчас серьёзно? — спросила она, не оборачиваясь. — Абсолютно, — Павел прошёл на кухню и сел за стол. — Я имею право знать, на что тратятся мои деньги. Наталья резко повернулась: — Твои деньги? — переспросила она с нервным смешком. — Паш, ты работаешь всего два месяца. До этого я три года тянула нас обоих. — Но теперь-то я работаю, — он хмыкнул. — И вижу, что не успел я получить первую зарплату, как ты уже побежала тратить её на шмотки. Наталья взяла нож и с удвоенной силой начала нарезать морковь. Стук лезвия о доску стал резче и громче. — Моё старое пальто начало расползаться по швам ещё в прошлом году, — процедила она. — Я ходила в нём шесть сезонов подряд. Потому что все деньги уходили на квартиру, на еду, на коммуналку. На твои игрушки, в конце концов! — О, начинается, — Павел закатил глаза. — Сейчас ты мне будешь припоминать каждую копейку, которую на меня потратила? Наталья глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Это был далеко не первый скандал на тему денег, но именно сегодня что-то внутри неё натянулось до предела. Три года она старалась не срываться, не припоминать, не упрекать. Три года она верила, что он действительно ищет работу. Что ему просто не везёт. А ведь её подруга предупреждала её… «Он просто пользуется тобой, Наташа», — говорила ей Лена. «Посмотри на факты: ты работаешь на двух работах, приходишь домой выжатая как лимон, а он целыми днями сидит за компьютером и даже ужин не приготовит»…

Наталья стояла у плиты, глядя на кастрюлю, но мысли уносили её далеко отсюда — к Лене, к бесконечным вечерам, когда она засыпала в одежде от усталости, к недосказанным обидам, которые копились годами.

— Я тебя не держу, если что, — сказал Павел вдруг, будто между прочим. — Хочешь свободы — пожалуйста. Только потом не прибегай назад.

Наталья молча выключила плиту.

— Не прибегу, — ответила она спокойно. — Мне больше нечего здесь делать.

Она пошла в спальню, достала чемодан из-под кровати и начала складывать вещи. Всё происходило как-то спокойно, почти механически. Ни крика, ни слёз. Только бесконечная внутренняя усталость и ясность. Павел стоял в дверях и смотрел на неё, как будто впервые понял, что всё действительно заканчивается.

— Ты серьёзно? Из-за какого-то пальто? — его голос дрогнул.

— Нет, Паш. Не из-за пальто. Из-за того, что оно — последняя капля.

Она застегнула чемодан, надела пальто цвета кофе с молоком, и только тогда позволила себе остановиться.

— Я устала жить за двоих. Устала тянуть. Я больше не хочу быть сильной.

— А кто тебе велел? — сорвался он. — Никто не просил!

— Конечно, не просил. Просто молча принимал всё, как должное.

Наталья открыла дверь.

— Заберу остальные вещи позже. У Лены переночую.

— Ну и иди, — буркнул он, но уже без уверенности.

Когда за Натальей захлопнулась дверь, Павел остался стоять один посреди кухни. Морковь на доске начинала засыхать, в кастрюле остывала неготовая еда. Впервые за долгое время он понял: ужин сам себя не приготовит.

—

Прошло три месяца.

Наталья сняла небольшую, но уютную студию недалеко от работы. Устроилась на должность с меньшей нагрузкой. Улыбаться стало легче. Пальто цвета кофе с молоком всё так же висело у входа — только теперь рядом с ним не было чужих курток, не было чужих претензий.

Павел пытался позвонить пару раз. Потом написал длинное сообщение, где сначала винил её, потом просил «начать сначала». Ответа он не получил. Наталья больше не хотела начинать с ним ничего.

Она больше никому не должна.

Теперь — только себе.