— Ты же мне подаришь квартиру? Ты обязана помочь свекрови! — снова и снова твердит Тамара Петровна, не давая мне покоя.

 

Ксения, уставшая после работы, стояла у плиты, помешивая борщ. В квартире витал аромат тушёных овощей и лаврового листа, но даже он не мог перебить тревожное предчувствие. Как назло — стук в дверь. Знакомый, уверенный, немного раздражающий. Безошибочно — свекровь.

 

— Влад дома? — Тамара Петровна уже переступала порог, не дожидаясь ни приветствия, ни приглашения.

 

— Пока нет, он задерживается, — мягко ответила Ксения, вытирая руки о фартук.

 

— Как всегда! А ты, как всегда, варишь что-то несъедобное? — свекровь решительно направилась на кухню, будто это был её дом.

Она приподняла крышку кастрюли, вдохнула аромат и тут же скривилась, будто её обдали уксусом.

 

— Это ты называешь борщом? — с нажимом спросила она, попробовав ложку. — Капуста — как трава, мяса не найти. Ты чем моего сына кормишь?

 

Ксения сжала губы.

Это был её дом, её борщ, её жизнь. Но с каждым приездом Тамара Петровна словно стирала границы.

 

— Мясо есть, просто нарезано мелко, — спокойно пояснила она, хотя внутри всё кипело.

 

— Мясо? Где? — с пренебрежением фыркнула женщина. — Мой Володенька любит сытно есть, а не эту твою водицу…

 

Не дождавшись ответа, свекровь прошла в гостиную, как хозяйка.

Ксения осталась на кухне. Плечи её опустились. В голове крутились одни и те же мысли: «Почему он никогда меня не защищает?.. Почему ей можно всё, а мне — ничего?»

 

Владимир пришёл позже. Как всегда усталый. Поцеловал мать, бросил:

— Привет, Ксю. Что на ужин?

 

— Борщ. Как ты любишь, — слабо улыбнулась она, надеясь, что он хотя бы заметит старание.

 

— Пахнет вкусно, — сказал он. Но тут же взгляд его метнулся к матери, ожидая её реакции.

 

— Я уже пробовала. Не ахти, — отрезала та. — Мясо не разжевать, капуста переварена. Лучше бы мы пошли в кафе.

 

Он промолчал. Как всегда.

И это молчание резануло Ксению сильнее любых слов.

 

Позже, когда свекровь ушла, она тихо спросила:

— Почему ты никогда не скажешь ей, чтобы она уважала меня? Я же твоя жена…

 

Владимир вздохнул:

— Она просто волнуется за меня. Не принимай близко к сердцу.

 

Но сердце уже было ранено. Не один раз. Не два.

 

Этой ночью Ксения не уснула. Впервые она всерьёз задумалась: а есть ли в этом доме место для неё? Или она зде

сь просто тень на фоне великой свекрови?..

 

 

Когда Владимир пришёл с работы, Ксения как всегда встретила его тёплой улыбкой и вопросом:

 

— Будешь борщ?

 

Он снял куртку, бросил взгляд в сторону кухни, где уже сидела его мать с выражением недовольства.

 

— Не голоден, — коротко ответил он и прошёл в комнату.

 

Сердце Ксении сжалось. Он снова не встал на её сторону. Не заметил стараний. Или просто не захотел замечать?

 

— Ты ей позволяешь вот так говорить со мной? — тихо спросила она, подойдя к нему позже, когда они остались одни на кухне.

 

— Мама волнуется, — пожал плечами он. — Не стоит воспринимать её слова так близко к сердцу.

 

— Владимир, это не волнение. Это унижение. Каждый её визит — как нож по живому. Я не робот.

 

Он устал, она видела это. Но устала и она. Только он не замечал этого. А может, делал вид.

 

На следующий день Тамара Петровна пришла снова. Без звонка. Без предупреждения.

 

— Ксюшенька, — начала она с наигранной мягкостью, — у меня к тебе просьба. Очень важная.

 

Ксения насторожилась.

 

— Что случилось?

 

— Мне нужно оформить квартиру на себя. Ту, что вам дали от предприятия. На твоё имя же оформили, а это несправедливо. Ты же понимаешь… Ты обязана помочь свекрови.

 

Ксения застыла.

 

— Простите, что обязана?

 

— Ну ты же не хочешь разрушать семью? Или ты думаешь, мой сын будет с тобой, если узнает, что ты не захотела помочь его матери? Я всё расскажу. Он не простит тебе.

 

Ксения смотрела на неё, и в первый раз ей стало не страшно. Не больно. А пусто.

 

— Уходите, — произнесла она спокойно. — Сейчас же.

 

— Что? Ты с ума сошла?

 

— Нет. Я просто проснулась.

 

Когда вечером Владимир вернулся домой, он застал Ксению на чемоданах.

 

— Что ты делаешь?

 

— Уезжаю. Я не могу больше бороться одна за наш брак. Если тебе дороже мнение твоей матери, чем моё достоинство — я не жена тебе.

 

Он опустился на стул, ошеломлённый.

 

— Ксения…

 

— Я тебя любила. Долго. Искренне. Но любовь не может выжить там, где её каждый день топчут. Ты не защитил меня — и я научусь защищать себя сама.

 

Она ушла. Не плача. Не оглядываясь.

 

А он остался сидеть в тишине. С пустой тарелкой борща на столе, который тепер

ь показался ему самым вкусным в жизни — и самым горьким.

 

 

Ксения села на кухне, уронив ложку в миску с борщом. Аппетит ушёл. Сердце сжималось от обиды, но она не позволяла себе слёз — не при Тамаре Петровне. Уже год, как она вышла замуж за Влада, и всё это время свекровь словно проверяла её на прочность. Ни одно доброе слово, ни одного признания. Только упрёки, сравнения с бывшей невестой сына и бесконечные замечания.

 

Влад вернулся домой около шести. Усталый, с лёгкой щетиной на лице, но, увидев Ксению, сразу улыбнулся. Она тоже улыбнулась в ответ, стараясь спрятать за этой улыбкой усталость от постоянного напряжения.

 

— Привет, мам. — Он снял куртку и поцеловал мать в щёку. — Что-то случилось?

 

— А что должно случиться? — сухо отозвалась Тамара Петровна. — Вот пришла посмотреть, не умираешь ли ты от голода.

 

Влад нахмурился, перевёл взгляд на Ксению. Та покачала головой — мол, не стоит. Как всегда.

 

Они сели ужинать втроём. Ксения налила борщ, поставила сметану, хлеб. Тамара Петровна демонстративно отодвинула тарелку.

 

— Я не голодна, — сказала она. — У меня просто просьба.

 

— Какая? — насторожился Влад.

 

— Ксения, ты же обещала подарить мне квартиру, когда вступала в семью, — вдруг сказала она, глядя на невестку.

 

— Что?.. — переспросила Ксения, побледнев.

 

— Ну, ты говорила, что у тебя осталась квартира от бабушки. Ты должна помочь матери мужа! Это нормально, во всех нормальных семьях так.

 

Влад резко поставил ложку.

 

— Мама, хватит. Ты не имеешь права…

 

— Я не ради себя, а ради тебя, Влади. Это будет твоё наследие. А у неё всё равно нет детей.

 

Эти слова ударили Ксению, как пощёчина. Она опустила глаза, губы задрожали. Тамара знала, что они с Владом уже два года мечтают о ребёнке. Знала, сколько раз Ксения плакала ночами после каждого неудачного теста, каждого визита к врачу.

 

— Мама, если ты ещё раз… — голос Влада сорвался.

 

— Всё ясно, — перебила его Ксения, вставая. — Я сейчас же соберу вещи.

 

— Ксюша, стой! — он схватил её за руку. — Не смей. Это наш дом. Ты никуда не пойдёшь. Мама уйдёт.

 

Тишина повисла в воздухе.

 

— Да вы с ума сошли! — закричала Тамара Петровна. — Ты выгонишь мать из-за этой?

 

— Я выберу ту, кто не разрушает мою семью, — твёрдо сказал он.

 

Ксения плакала молча. Не от боли, не от обиды — от облегчения. Наконец-то. Он сделал выбор. Он поставил точку. Впервые.

 

 

—

 

Прошёл месяц. Тамара Петровна больше не появлялась. Отношения стали спокойнее. Без ежедневной тревоги. Без страха.

 

Однажды утром Ксения вышла из ванной, держа в руках полоску теста. Две чёткие полоски. Она не верила глазам. Плакала, смеялась, дрожала от счастья.

 

Влад обнял её, поднимая на руки, кружась по комнате.

 

— Ты подаришь мне жизнь, Ксюша. Самую важную жизнь.

 

Она прижалась к нему, шепча сквозь слёзы:

 

— А ты

мне — веру, что я не одна. И что любовь — сильнее всего.