Лицо свёкра было серым, будто из него вытянули всю кровь. Он посмотрел на Риту пристально и медленно подошёл, в руке у него был небольшой свёрток.

 

— Возьми это, — тихо сказал он, вкладывая ей в ладонь ключи, бумажник и маленькую записку. — И беги. Сейчас же. Через задний ход, по тропинке к лесу, там через триста метров дорога, я там машину оставил. Никому не верь. Ни Артёму, ни его матери. Только себе. И этому малышу.

 

Он посмотрел на её живот и вдруг, не сдержавшись, обнял её — крепко, отцовски. В груди у Риты защемило. Хотелось задать тысячу вопросов, но время сжималось, как петля на шее.

 

— Почему? Что происходит?.. — прошептала она.

 

— Потому что они решили убрать тебя. Навсегда. Чтобы не мешала им. Они давно всё планировали. Я только сегодня узнал. Артём втянут по уши. Ты им не нужна. И ребёнок тоже. Спаси себя, прошу.

 

Он отступил назад, и в этот момент в доме раздался щелчок — словно кто-то тихо закрыл дверь. Взгляд свёкра стал стальным.

 

— Быстрее! — шепнул он. — Я их задержу.

 

Рита, почти не чувствуя ног, развернулась и побежала. По дому эхом отдавались её шаги. Взгляд на лестницу — пусто. В коридоре мерцал ночник. Сквозь тюль на кухне пробивался лунный свет. Рита бесшумно открыла заднюю дверь и выскользнула на улицу.

 

Ночь была влажной и тёплой. Рита, придерживая живот, шла по тропинке, спотыкаясь, сдерживая слёзы. Где-то вдалеке завывала собака. В голове — стук крови и голос свёкра: «Беги… Спаси себя…»

 

Через минуту она увидела машину. Старая «Нива», открытая, ключи уже в замке. Рита села за руль, завела мотор — и только тогда позволила себе разрыдаться. Слёзы текли по щекам, тело тряслось от ужаса и облегчения.

 

Она не знала, куда ехать. Но знала — назад пути нет.

 

 

—

 

Прошло три года.

 

В маленьком городке на юге страны молодая женщина по имени Рита работала в аптеке. У неё был сын — светловолосый, весёлый, с глазами, в которых отражалась вся доброта её покойного свёкра. Да, его больше не было — вскоре после той ночи он погиб при загадочных обстоятельствах. Газ. Несчастный случай, как сказали. Но Рита знала — он спас ей жизнь.

 

Каждый вечер, укладывая сына спать, она шептала:

 

— Ты жив, потому что один человек поверил в нас. Потому что один человек выбрал любовь, а не страх…

 

А потом она клала сына рядом, прижималась к нему и шептала:

— Спасибо тебе, папа…

 

И в этот момент казалось, что где-то очень-очень близко, совсем рядом, тихо скрипнула старая веранда, и кто-то, не

видимый, поправил плед на её плечах.

 

 

Лицо свёкра было серым, как зола, взгляд — тяжёлым. Он молча посмотрел на Риту, как будто хотел что-то сказать, но не мог. Потом осторожно подошёл и, не поднимая глаз, сунул ей в руку небольшой мятый бумажный пакет. Там был паспорт, немного денег, ключ от калитки и записка: «БЕГИ».

 

— Почему?.. — прошептала Рита, сжав свёрток так крепко, что дрожали пальцы.

 

Свёкр приблизился и обнял её неожиданно крепко. Впервые.

 

— Это не твой дом, Риточка. Ты и малыш — не в безопасности. Я слышал… они задумали… Это не женщина — это чудовище. Прости, сын мой ослеплён. Он не отец. Он — её тень. Беги, пока не поздно…

 

Он провёл её по тёмному коридору, стараясь не шуметь. В доме царила гнетущая тишина. Только часы в прихожей негромко тикали, словно отсчитывая оставшиеся секунды.

 

— А вы? — Рита всхлипнула. — Вас же…

 

— Мне уже нечего бояться, дочка. Я давно живу с пустотой. Но у тебя — жизнь. Жизнь внутри и впереди.

 

Он открыл боковую дверь, вёл её через сад, накрыв одеялом, как раньше. У ворот он остановился, дрожащими руками прижал её голову к своей груди.

 

— Береги его. И себя. Назови его Тимуром, если мальчик… В честь моего отца. Пожалуйста…

 

Рита кивнула, не сдерживая слёз. Потом побежала, как могла. Живот тяжёлый, ноги подкашиваются, но она бежала. За спиной — ночь, предательство, страх. Впереди — незнание, но и шанс. Шанс выжить.

 

 

—

 

Прошло шесть лет.

 

В маленькой квартире на окраине города — запах яблочного пирога. На полу сидит мальчик с конструктором. Его зовут Тимур. Он смеётся, а рядом — мама. С кольцом на пальце, с усталыми, но счастливыми глазами. С новым мужем, который называет Тимура своим сыном.

 

Однажды по почте пришло письмо. Без обратного адреса. Внутри — фотография старика на лавке и записка:

 

«Ты была права. Он теперь с тобой — в твоих поступках, в твоём мальчике. Я горжусь, что ты называла меня папой. Не оглядывайся. Живи. — Твой свёкр»

 

Слёзы потекли сами собой. Рита поцеловала фото, обняла Тимура и прошептала:

 

— Мы с тобой всё правил

ьно сделали, малыш. Всё правильно…

 

 

Лицо свёкра было серым, как зола. Он молча смотрел на Риту, словно пытаясь передать что-то глазами. Потом, медленно, как будто каждое движение давалось ему с усилием, он протянул ей свёрток — плотный конверт и ключ.

 

— Беги, — прошептал он. — Сейчас же. Не оглядывайся. В багажнике моей машины — всё, что тебе нужно. Документы, деньги, вещи. Дорога открыта. Только живи. Ради него… — он опустил глаза на её живот. — И не прощай. Ни меня, ни сына. Я не смог воспитать в нём человека.

 

Рита стояла, как парализованная. Слёзы текли по щекам, сердце било тревогу в груди. Но она не спрашивала, не спорила. Только кивнула. Потом обняла его — коротко, дрожащими руками — и побежала наверх. Пальцы дрожали, пока она собирала детские вещи, свою куртку, документы.

 

Через пятнадцать минут машина мягко выехала со двора. В зеркале заднего вида она видела, как свёкр стоит на крыльце — один, словно каменная фигура. Снег начинал идти крупными хлопьями, укрывая следы шин. Он не махнул ей рукой, не позвал — только смотрел. Как будто прощался с целой жизнью.

 

 

—

 

Город N, через три года

 

Маленький Матвей смеялся, прячась за мамину юбку. Рита работала в местной библиотеке — тихая, скромная женщина с печальными глазами. Но когда к ней подходили дети, она оживала, как весна после долгой зимы.

 

О прошлом она говорила редко. Только однажды, в день, когда Матвей начал задавать вопросы, она рассказала сказку. О женщине, которая ушла в ночь, чтобы спасти малыша. О том, как добро может прийти в лице самого неожиданного человека. О том, что иногда нужно просто слушать сердце.

 

— А дедушка тот… он добрый был? — спросил мальчик, прижимаясь к ней.

 

— Самый добрый, мой зайчик, — прошептала она, целуя его макушку. — Он дал нам жиз

нь. Свою — за нашу.