Древняя тайна разрушает всю семью

Тёща на свадьбе неожиданно потребовала особые солёные помидоры, и зять полез за ними в погреб. То, что произошло с ним в первую брачную ночь, до сих пор пересказывают шёпотом.

Вечер клонялся к закату, заливая деревню густым золотисто-алым сиянием. На улице пахло свежей травой, нагретой пылью и горячими блюдами, которыми ломился длинный стол в просторной горнице. Из окон выбивалась гармошка, смех расплескивался по двору, перекликаясь со звоном бокалов. Казалось, сама деревня дышит праздником.

В центре общего веселья, среди родных и соседей, сидела Тамара Локтева. Глаза её — влажные, тёплые — то и дело останавливались на дочери, сиявшей в белом платье, будто сотканном из утреннего тумана. Рядом с Верой сидел Денис — собранный, уверенный, но немного смущённый напором внимания.

— Ну что, зятёк, чем порадовать сможешь? — с деланной строгостью спросила Тамара, хитро щурясь.

— Поздно спрашивать, тёща, — ответил он, усмехнувшись. — Надо было тогда, когда сватами приходили.

— Эх ты, — рассмеялась она. — Примета про зятя, что ли, не ведомо?

Лариса, сестра Тамары, прыснула, глядя на их перепалку, а вокруг стол завибрировал от довольного гомона. Веселье набирало обороты: в доме — тосты и песни, во дворе под треск магнитофона крутились пары. Молодые — как две лодочки среди бушующего моря гостей — то появлялись за столом, смущённо принимая поздравления, то улизали на воздух, где могли на минутку остаться вдвоём.

В суматохе Тамара вдруг вспомнила о помидорах.

— Где ваши прославленные солёные? — крикнула она весело, будто обращаясь к самому небу.

— Сейчас у мамки уточню, — Денис ослабил ворот рубашки и огляделся.

— Тома, какие соленья? Лето же! — шепнула Лариса. — Куда тебе ещё?

— Я про Савкиных говорю. Их давно хвалят. Особенный вкус…

— Стол и так ломится, — проворчала Лариса, тянуясь за ароматной капустой.

Тут появилась сватья — Анна Савкина, лёгкая, быстрая, словно танец. Она тут же завертела обеих сестёр в хоровод, а гости, подхватив, подняли новый гул. Музыка, смех, хлопки — праздник бурлил, словно котёл, стоящий на огне.

Тем временем молодые снова выскользнули наружу. Вечер уже густел, обволакивая всё синей млечностью. Постепенно гости стали уставать, старшие благословляли жениха с невестой и расходились. Молодёжь же будто только разогрелась — смех становился громче, шаги — резвее.

— Невесту крадём! — выкрикнул кто-то.

— Так свидетеля сперва попробуй укради! — в тон ответили.

Все смеялись, не воспринимая слова всерьёз.

Когда народ разбрёлся кто куда — кто танцевать под звёздами, кто на свежий воздух, кто к столу — в доме стало сумбурно. Вернувшись после короткой прогулки по двору, Вера не увидела Дениса. «Наверное, снова вышел», — решила она и подняла фату, чтобы выглянуть наружу.

Но во дворе — ни его высокого силуэта, ни знакомого голоса. Лёгкое беспокойство кольнуло грудь. Она подошла к Виктору, свидетелю, который азартно показывал руками размеры «того самого тайменя».

— Витёк, Дениса не видел? — спросила она тихо.

— Был тут… вроде в дом вернулся, — пробурчал он, не отрываясь от рассказа.

Вера вернулась в избу, но Дениса там тоже не было.

— Дочка, ты чего бледная? — насторожилась Тамара. — Где муж-то твой?

— Мам, я его не вижу нигде… — прошептала Вера, садясь рядом.

— Сватья, ты слышишь? Вера одна сидит! Где жених? — окликнула Тамара Анну.

Анна, уже прикидывавшая, как быстрее убрать со столов, обмерла.

— Серёжа, ты Дениса видел? — спросила она у мужа.

Тот устало развёл руками:

— Молодой ведь… может, в спальню…

— В спальне невеста сидит! — вспыхнула Анна.

Тревога, сначала тихая, как рябь, теперь становилась заметной, холодной, всё громче звучащей внутри каждого, кто слышал их короткие обрывистые фразы.

Анна нервно поправила косынку, словно ждала, что Денис появится прямо из складок ткани. Но дом оставался пустым, а шумные гости, увлечённые своими разговорами, казались слишком далекими, чтобы заметить момент, когда радость праздника начала давать трещину.

— Он не мог уйти далеко, — сказала Анна, но голос её дрогнул.

— Может, он у сарая? — предположил Серёжа. — Там ребята обсуждали рыбалку…

Тамара решительно поднялась.

— Девки, хватит сидеть. Пойдём посмотрим сами.

Они обошли двор, заглянули за баню, под навес, к колодцу. На крыльце сидели трое молодых, громко споривших о том, кто заведёт хор в следующую песню. Вид у них был добродушно-растрёпанный — слишком занятый собой, чтобы заметить отсутствие жениха.

Вера уже начала чувствовать, как поднимается липкая паника. Она старалась не показывать этого, но каждый шаг казался всё быстрее, дыхание — короче.

— Он не мог исчезнуть просто так, — тётя Лариса пыталась сохранять спокойствие, но сама уже озиралась на все стороны. — Может, правда в дом вернулся, только мы не заметили.

— Нет его в доме, — упрямо повторила Вера. — Я везде посмотрела.

Анна вдруг вскинула руки, точно вспоминая что-то важное.

— Помидоры! — воскликнула она. — Он же за ними пошёл! Тамара, ты же просила!

Тёща прикусила губу.

— Да… но я ж в шутку… — и тут же, встрепенувшись, ринулась к задней двери. — Погреб-то открыт?

Все трое — Тамара, Анна, Вера — почти бегом направились к низенькой каменной пристройке за домом. Лето стояло жаркое, но над погребом тянуло сыростью, будто он хранил не только соленья, но и целую тень подземного холода.

Деревянная дверь была распахнута. Вера замерла первой.

— Мам… кто оставил её так?

— Может, он и оставил, — коротко ответила Тамара, но взгляд её уже стал острым, настороженным.

Внутри погреба было темно, лишь тонкий луч из дома пробивал полосу света по ступеням. На полках стояли банки — аккуратные, ровные, блестящие, будто выстроились в строй.

— Денис! — позвала Анна. — Денис, отзовись!

Ответом стало только гулкое эхо.

Вера сделала шаг вниз. Под ноги лёг прохладный камень. Она спустилась ещё на ступень, уже чувствуя, как по коже пробегает дрожь — будто воздух здесь другой, гуще, чем наверху.

— Осторожно, — предупредила Тамара, следуя за ней.

И тут что-то царапнуло тень слева.

Тихо. Едва уловимо. Как будто кто-то слегка задел стекло банки или шевельнул крышкой.

Вера замерла.

— Слышали? — прошептала она.

Анна нахмурилась, наклоняясь к дальнему ряду полок.

— Может, мышь…

Но там — не мышь.

На полу, между двух ящиков, лежала сорванная крышка от банки. Вера наклонилась, подняла её — и увидела на внутренней стороне след влажной соли и что-то похожее на тёмный отпечаток пальца.

— Мама… — её голос стал тонким. — Тут что-то было…

Тамара осматривала погреб с растущим напряжением. С каждой секундой становилось очевиднее: Денис сюда заходил — но вышел ли?

— Девочки, вот что, — тихо сказала она. — Пойдите наверх. Я сама тут посмотрю.

Но Вера мотнула головой, губы её сжались.

— Нет. Я не уйду.

Анна уже хотела что-то сказать, но в этот момент из глубины погреба донёсся новый звук — чуть более отчётливый. Похожий на глухой стук по дереву.

Все женщины рванулись к источнику одновременно.

И там, в узкой нише между бочкой с капустой и стеной, они увидели валявшийся на боку пустой ящик. Рядом — ещё один. Будто кто-то пытался пробраться в дальний угол. Или наоборот — выбраться.

Но самого Дениса — нигде.

Анна, побледнев, перекрестилась.

— Что он тут делал? — прошептала она. — Зачем полез так глубоко?

— Может, что-то уронил… — начала Тамара, но её прервал мягкий, но отчётливый хруст.

И Вера наконец увидела.

След.

Точнее — цепочку. Крошечные, влажные, тёмные отпечатки — будто кто-то ступал по полу босыми ногами, оставляя тонкие расплывшиеся пятна. Следы уходили к задней стене, где висела узкая деревянная дверца — настолько старая, что Вера в жизни не видела её открытой.

— Что это? — Вера шагнула вперёд.

— Не трогай! — резко окликнула Анна. — Это запасной лаз. Он закрыт десятки лет!

— Откуда ты знаешь? — спросила Тамара.

— Святки рассказывали… — Анна вздохнула. — Там старый ход к подполу. Его ещё дед Митрофан закладывал — мышей боялись. И нечисть… — она осеклась, понимая, что сказала лишнее.

Но Вера уже не слышала.

Потому что дверца — та самая, древняя, перекошенная — была приоткрыта. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы внутрь лился тонкий дымчатый свет.

И рядом со щелью на стене что-то блестело. Маленький серебристый предмет.

Вера подняла его.

Запонка.

Денисова.

— Мам… — прошептала она. — Он здесь был.

Тамара взяла зятеву запонку в ладонь. Дрожь пробежала по рукам.

— Надо позвать мужчин, — сказала она глухо. — Сейчас же.

Но Вера уже тянулась к дверце.

— Подожди! — крикнула Анна. — Нелья! Не знаем, что там!

— Там мой муж, — Вера твёрдо потянула на себя дверцу.

Дерево противно скрипнуло — так, что у всех по спине пробежал холодок.

За дверцей оказался низкий коридор, уходящий в глубину дома. Пахло сыростью, старым деревом… и чем-то ещё. Сладковатым, металлическим.

Тамара замерла.

— Господи… — еле слышно произнесла она. — Что тут у Савкиных за ходы?

Но Вера уже сделала шаг внутрь.

Прохлада обволокла её, как чужие руки. Свет из погреба сзади стал тонкой полосой. Анна с Тамарой переглянулись, потом поспешили следом.

Коридор вывел их в маленькую комнатку — когда-то, вероятно, это был подпол для хранения картошки. Теперь же она была пуста… почти. На полу что-то лежало.

Вера остановилась.

Анна резко крутанула фонарик на телефоне.

— Господи…

На полу лежали две банки. Разбитые. Их содержимое стекало тёмными потёками. Но не томатный сок зацепил взгляд Веры.

Рядом валялась рубашка. Белая, свадебная. Мужская.

Её мужская.

Слишком знакомая.

Слишком свежая.

И рядом — след от ладони на земле. Размытой, будто кто-то, соскальзывая, пытался удержаться.

— Он… он был здесь… — Вера опустилась на колени. — Но где он?

В этот момент позади раздался голос Виктора, который наконец заметил пропажу и прибежал, услышав крики.

— Нашли его?

Вера подняла голову — и, прежде чем успела ответить, сверху, из самого тёмного угла под потолком, вдруг раздалось хриплое, протяжное дыхание.

Не человеческое.

И три женщины одновременно почувствовали, как погребная ночь сгущается над ними, будто что-то медленно сползает по доскам вниз.

Дыхание, прозвучавшее сверху, будто перевернуло воздух в тесном подполье. Оно было длинным, влажным, сиплым — чужим, будто кто-то забыл, как дышат живые. Анна вскрикнула и прижала к груди телефон. Свет дрогнул, метнулся по стенам, выхватывая неровные доски и паутину.

— Виктор… — выдохнула Тамара, не поворачиваясь. — Ты это слышал?

Свидетель застыл с открытым ртом. Его плечи, всегда широкие и уверенные, теперь выглядели хрупкими.

— Что… что там? — спросил он, пытаясь выглядеть смелее, чем чувствовал.

Но никто не ответил. Потому что в тёмном углу, на самом перекрытии, где доски сходились под углом, вдруг что-то шевельнулось. Нечто тёмное, облитое тенью, потянулось вниз, цепляясь за балки неровными движениями.

Свет телефона скользнул по его коже — бледной, неровной, как у человека, долго не видевшего солнца. И в ту же секунду Вера бросилась вперёд.

— Денис! — сорвалось с её губ. — Денис, это ты?!

Фигура дёрнулась, будто не ожидала голоса. Затем замерла, застыв между балками. Виктор шагнул вперёд, подняв руку, чтобы поймать свет лучше.

И света хватило на мгновение.

Лицо.

Глаза.

Белёсые, широко распахнутые, будто человека только что вытолкнули в мир из мрака.

Это был Денис.

Только… другой.

Вера вскрикнула и закрыла рот ладонью. Глаза её наполнились слезами. Денис полз, будто боялся света, будто каждая вспышка причиняла ему боль. Его губы дрожали, но он не издавал звука.

Тамара, забыв страх, попыталась подойти ближе.

— Денис… мальчик… что с тобой…

Но он отпрянул, словно зверёк. В его движениях не было осмысленности — в них была лишь паника.

Анна зажала рот ладонью.

— Он… он не один был тут… — прошептала она. — Смотри…

И она указала на стены. На старые следы — длинные, тонкие, будто оставленные когтями. Следы были свежими в некоторых местах. На полу, рядом с рубашкой, лежали куски рваной ткани, будто Денис пытался освободиться.

Но от кого?

Вера подняла взгляд на мужа.

— Денис… ты слышишь? Это я… Вера. Твоя жена.

Он, кажется, попытался повернуть голову, но вместо этого судорожно зашипел, словно воздух в его горле был чужим.

С потолка снова послышалось шуршание, но теперь — не от Дениса.

Вторая тень.

Она была выше, шире и двигалась мягче, будто терпеливо.

Виктор поднял телефон, и свет выхватил силуэт — неясный, обросший, словно покрытый густым слоем пыли и земли. Фигура была почти человеческой… если бы человек мог жить в тёмных катакомбах всю жизнь и забыть, как выглядят люди.

Анна потеряла дар речи. Тамара побледнела так, что скулы проступили остро.

— Что… что это? — прошептала Вера.

Фигура зашипела, и Денис дёрнулся, отступая глубже в угол, словно боялся её, но в то же время тянулся к ней, как ребёнок к матери.

И тут Анна издала тихий, сдавленный звук — что-то между вздохом и плачем.

— Господи… Тома… — Она осела на корточки. — Я… я знаю эту историю.

Все повернулись к ней.

— Какая ещё история?! — выкрикнула Вера, не выдержав.

Анна сжала руки, словно защищаясь.

— Сто лет назад… — начала она дрожащим голосом. — В этом доме жила семья. У них родился ребёнок — странный, тихий, не похожий ни на кого. Говорили, что он боялся солнца, что кожа у него будто горела от света. Его спрятали… в подвале. Потом он исчез. А дед Митрофан говорил… что в ходах кто-то живёт… но это считали сказками, пугалками.

— Подвал закрывали! — выкрикнул Виктор. — Мы же знали, что тут только соленья и мыши!

— Мыши? — Анна горько усмехнулась. — Мыши не разбивают банки и не уносят людей…

Вера снова посмотрела на Дениса. Он дрожал. Плечи его подрагивали, как у загнанного зверя. Но когда тень зашевелилась, он тоже потянулся к ней, почти машинально.

— Он… стал как они… — прошептала она. — В темноте… один…

Тень, что скрывалась в углу, медленно двинулась вниз, наклоняясь к Денису. Света она избегала, но контуры её были достаточно явными: длинные руки, худые пальцы, неровная кожа, будто обгоревшая.

И вдруг Денис поднял голову. Облизнул пересохшие губы.

— Вер…а…

Слово сорвалось тихим шёпотом. Его глаза дрогнули, словно узнали её на мгновение.

Вера вскрикнула и кинулась к нему, но Тамара успела схватить её за руку.

— Не смей! — прорезал воздух её хриплый крик. — Не сейчас!

Но было поздно.

Тень вскрикнула — не по-человечески, высоким сипом, будто кто-то ломал стекло. Она метнулась к свету, заслоняя Дениса, закрывая его собой.

И тут Виктор, дрожа, поднял что-то с пола — толстую доску, упавшую от старости.

— Уходите! — рявкнул он. — Быстро!

Вера не двинулась. Сердце её билось так, будто сейчас вырвется наружу.

— Мы его не оставим! — закричала она. — Это… мой муж!

Её голос треснул.

Тень снова зашипела и ударила по доске. Виктор отлетел к стене, сбив банку. Тамара, закрыв собой Анну, закричала. Но в этот момент что-то изменилось.

Денис повернулся к тени.

И впервые — не как жертва.

Он прокашлялся, будто в горле у него застряла земля. И сказал хрипло:

— Хватит.

Тень застыла. Денис выпрямился, дрожа всем телом. Его взгляд — уже не звериный, но мучительно человеческий — остановился на Вере.

— Я… вернусь… — он проговорил, словно каждое слово ранило. — Но не сейчас.

— Денис… — Вера сделала шаг. — Пожалуйста…

Он покачал головой.

— Она… не отпустит. Пока не поймёт, что я… не враг.

Тень стояла позади него, будто прислушиваясь. И впервые её шумное дыхание стало тише, ровнее.

Анна охнула:

— Она… защищала его? Всё это время?

— Я не знаю, — прошептал Денис. — Но она не хочет вреда.

Пауза.

— Пока…

Вера почувствовала, как Тамара обхватывает её плечи.

— Пошли, дочка. Пошли…

Денис сделал последний шаг назад, вглубь тени, словно растворяясь в ней.

— Вернусь, — повторил он.

И тьма сомкнулась — бесшумно, холодно, окончательно.

На поверхности ночь уже легла на двор плотным покрывалом. Гости, не понимая, что произошло, переговаривались шёпотом. Свадебная музыка давно умолкла.

Тамара держала Веру за руку, пока Виктор и Серёжа закрывали погреб. Анна беспрестанно шептала молитвы.

Вера стояла неподвижно.

— Он жив, — сказала она глухо. — И я его вытащу. Хоть из самой тьмы.

Её голос не дрожал.

Читайте другие, еще более красивые истории»👇

Потому что теперь она знала одно:

Эта история — не закончена. Она только начинается.