Катя перестала терпеть, поставила границы семье
Катя решила устроить себе маленький праздник. С утра она сходила на рынок, потом заехала в несколько магазинов, купила всё, что давно хотелось, и теперь, включив музыку погромче, легко кружилась по кухне. Мысли о вкусном ужине поднимали настроение, а ароматы специй наполняли квартиру уютом.
Дмитрий в это время находился в спальне. Он сидел за ноутбуком и с увлечением проходил очередной уровень какой-то игры, почти не реагируя на происходящее вокруг.
Катя несколько раз заглядывала к нему, надеясь, что он всё-таки поможет — хотя бы нарезать овощи или накрыть на стол. Но её просьбы наткнулись на раздражение.
— Я занят, — резко отрезал он. — Сделай сама.
Слово за слово — и вспыхнула ссора. Катя не выдержала и сказала, что устала тянуть всё на себе, что муж ведёт себя пассивно и будто переложил на неё всю ответственность. Дмитрий, в свою очередь, вспылил и обвинил её в непонимании: мол, она не поддерживает его в трудный период, не думает о том, как тяжело ему после увольнения.
Чтобы не накручивать себя ещё сильнее, Катя вернулась на кухню и с головой ушла в готовку. Постепенно злость улеглась, мысли прояснились. Когда блюдо было почти готово, в дверях появился Дмитрий. Он подошёл сзади и обнял её за плечи.
— Прости, — тихо сказал он. — Не стоит ругаться из-за ерунды. Я обязательно найду работу, скоро всё наладится. Тебе станет легче, обещаю.
Катя устало кивнула. Сейчас ей совсем не хотелось продолжать разговор или выяснять отношения. В этот момент раздался звонок в дверь.
Она удивлённо посмотрела на мужа. Дмитрий отвёл взгляд и промолчал. Пришлось идти открывать самой.
На пороге стояла Ирина Петровна — его мать. Катя растерялась: раньше свекровь никогда не приходила без предупреждения.
— Здравствуйте… проходите, — вежливо сказала она.
— А Дима дома?
— Да, мам, — отозвался Дмитрий, выходя из комнаты.
Катя поспешила обратно на кухню — пирог требовал внимания. Она вынула противень из духовки, вдохнула аппетитный запах и уже собиралась позвать всех к столу, как вдруг услышала голос Ирины Петровны. Слова заставили её замереть.
— Сыночек мой, — уверенно говорила свекровь, — мне тут сказали, что твоя жена вчера аванс получила. А ты ведь обещал мне новый сервант. Я даже адрес магазина записала и модель присмотрела. Деньги только дай побольше — нужно ещё грузчиков оплатить и доставку.
Катя медленно вышла из кухни. Она смотрела на них так, будто видела впервые. И в следующий момент сделала ТАКОЕ, после чего улыбки исчезли с лиц обоих.
Катя остановилась посреди комнаты. В руках у неё был противень, горячий, тяжёлый, пахнущий специями и домом. Она смотрела на Ирину Петровну и на мужа так, будто между ними внезапно выросла прозрачная стена, за которой всё стало предельно ясно и беспощадно.
Молчание длилось всего несколько секунд, но показалось вечностью.
Катя медленно поставила противень на стол, аккуратно, чтобы не грохнуть, вытерла руки полотенцем и только потом заговорила. Голос её был спокойным, почти холодным — таким, какого Дмитрий от неё никогда не слышал.
— Ирина Петровна, — произнесла она, отчётливо выговаривая каждое слово, — вы, вероятно, что-то перепутали.
Свекровь удивлённо вскинула брови.
— В каком смысле? — с притворным недоумением спросила она. — Я же к сыну обращаюсь. Он мне обещал.
Катя перевела взгляд на Дмитрия. Тот стоял у стены, ссутулившись, словно пытался стать незаметным.
— Дима, — сказала она ровно, — ты действительно что-то обещал своей маме?
Он замялся, почесал шею, потом кивнул.
— Ну… да. Но я думал, что мы потом обсудим. Я не ожидал, что мама вот так
— Вот так что? — перебила Катя. — Придёт и начнёт распоряжаться моими деньгами?
Ирина Петровна поджала губы.
— Какими это «твоими»? — с нажимом спросила она. — Вы семья. У вас всё общее.
Катя усмехнулась. Коротко, без радости.
— Правда? — спросила она. — Тогда давайте разберёмся, что у нас «общее».
Она подошла к шкафу, достала папку с документами и вернулась к столу. Дмитрий и его мать молча наблюдали.
— Вот, — сказала Катя, раскрывая папку. — Моя зарплата. Мои авансы. Мои переработки. Моя ипотека, которую я плачу уже третий год. И вот здесь, — она постучала пальцем по листу, — расходы на еду, коммунальные услуги, лекарства, одежду. Большая часть — тоже моя.
Ирина Петровна побледнела.
— Ты что себе позволяешь? — возмутилась она. — Так с матерью мужа разговаривать?
Катя подняла на неё глаза.
— Я позволяю себе защищать то, что заработала, — спокойно ответила она. — Особенно когда мой муж уже полгода сидит дома, играет в игры и считает нормальным обещать мои деньги кому угодно, кроме меня.
Дмитрий резко поднял голову.
— Катя, ты сейчас несправедлива! — вспыхнул он. — Я же объяснял, что мне тяжело, что у меня депрессия!
— Депрессия не даёт права распоряжаться чужими средствами, — отрезала она. — И уж точно не даёт права ставить меня перед фактом.
Ирина Петровна всплеснула руками.
— Да что ты себе возомнила! — повысила она голос. — Мой сын — мужчина, глава семьи! Он имеет право решать!
Катя посмотрела на неё долго и внимательно.
— Глава семьи — это не тот, кто раздаёт обещания за чужой счёт, — сказала она тихо. — А тот, кто несёт ответственность.
В комнате снова повисла тишина. Музыка, оставленная включённой на кухне, доносилась глухо, словно из другой квартиры.
Катя глубоко вдохнула и продолжила:
— Ирина Петровна, я вас уважаю. Но сервант вы будете покупать не на мои деньги. Если Дмитрий захочет — пусть заработает и купит вам хоть гарнитур целиком.
— Ах вот как! — возмутилась свекровь. — Значит, ты решила моего сына унизить?
— Нет, — спокойно ответила Катя. — Я решила перестать унижать себя.
Дмитрий шагнул вперёд.
— Ты сейчас всё рушишь, — сказал он с упрёком. — Семью, отношения…
Катя посмотрела на него и вдруг поняла, что больше не чувствует ни злости, ни боли. Только усталость.
— Нет, Дима, — сказала она. — Я просто перестаю делать вид, что всё хорошо.
Ирина Петровна шумно вздохнула, схватила сумку.
— Я не собираюсь слушать этот цирк, — бросила она. — Пойдём, сын. Здесь тебе явно не рады.
Она повернулась к двери, увеенная, что Дмитрий последует за ней. Но он остался на месте.
— Мам… — нерешительно произнёс он. — Подожди.
Она обернулась, поражённая.
— Что значит «подожди»?
Дмитрий посмотрел сначала на мать, потом на жену.
— Катя права, — выдавил он. — Я… я действительно перегнул.
Катя удивлённо подняла брови.
— Ты серьёзно? — спросила она.
Он кивнул, опустив глаза.
— Я обещал, не подумав. Мне казалось, что так будет проще. Что ты поймёшь.
— Я понимаю, — ответила Катя. — Именно поэтому говорю «нет».
Ирина Петровна побагровела.
— Значит, ты выбираешь её? — прошипела она.
— Я выбираю ответственность, — тихо сказал Дмитрий.
Свекровь резко открыла дверь.
— Тогда живи как знаешь, — бросила она и вышла, громко хлопнув дверью.
Катя медленно выдохнула. Руки слегка дрожали, но внутри было странное ощущение — будто с плеч сняли тяжёлый груз.
— Я не ожидала, — призналась она, глядя на мужа.
— Я тоже, — ответил он. — Но, кажется, мне давно нужно было это сказать.
Они сели за стол. Еда остыла, но никто не спешил.
— Дима, — сказала Катя после паузы, — давай договоримся сразу. Либо мы действительно семья, где решения принимаются вместе, либо каждый живёт своей жизнью.
Он кивнул.
— Я понимаю. И… я правда начну искать работу. Не «скоро», а сейчас.
Катя посмотрела на него внимательно.
— Я дам тебе время, — сказала она. — Но не бесконечно. И без новых обещаний за моей спиной.
Прошли недели. Дмитрий действительно начал действовать: рассылал резюме, ходил на собеседования, брал временные подработки. Не всё получалось, он злился, уставал, иногда срывался, но больше не прятался за экраном ноутбука.
Ирина Петровна долго не звонила. А когда всё же позвонила, голос её был сухим.
— Дима сказал, что ты против покупки, — произнесла она.
— Я против использования моих денег без моего согласия, — ответила Катя.
Пауза.
— Понятно, — холодно сказала свекровь. — Видимо, времена меняются.
— Меняются, — согласилась Катя.
Прошло полгода. Дмитрий устроился на работу — не идеальную, но стабильную. В доме стало спокойнее. Они всё ещё учились говорить друг с другом, спорили, иногда уставали, но теперь это были разговоры, а не молчаливые обиды.
Однажды вечером Катя снова готовила ужин. Музыка играла тихо. Дмитрий нарезал овощи рядом.
— Знаешь, — сказал он вдруг, — мама снова заговорила о серванте.
Катя улыбнулась уголком губ.
— И что ты ей ответил?
— Что как только накоплю — куплю, — сказал он. — Сам.
Катя кивнула.
— Вот это и есть поддержка, — тихо сказала она.
Она больше не кружилась по кухне так беззаботно, как в тот первый вечер. Но теперь в её движениях была уверенность. И это оказалось куда важнее.
История закончилась не громким скандалом и не красивым примирением. Она закончилась границей. Чёткой, ясной, необходимой. И именно с неё