Когда презрение отца стало началом новой семьи

— Папа, познакомься, это будет моя жена и твоя невестка, — с радостной искрой в глазах произнёс Дмитрий.

— Что?! — воскликнул профессор Владимир Соколов, доктор наук, ошеломлённо. — Если это шутка, то совсем несмешная.

Он с отвращением осмотрел руки девушки, заметив под ногтями грязь. Ему казалось, что эта женщина не знакома с элементарной гигиеной.

 

«Слава Богу, что Ольга не дожила до такого позора. Мы же пытались воспитать сына с хорошими манерами», — с горечью подумал он.

 

— Это не шутка! — твёрдо сказал Дмитрий. — Светлана остаётся с нами, через три месяца мы поженимся. Если не хочешь быть на свадьбе — обойдусь без тебя.

 

— Здравствуйте! — улыбнулась Светлана и направилась на кухню. — Вот пирожки, малиновое варенье, сушёные грибы… — говорила она, доставая продукты из потрёпанной сумки.

 

Владимир схватился за сердце, увидев, как варенье пролилось на белую скатерть.

 

— Дмитрий! Опомнись! Если это месть — слишком жестоко… Откуда ты её привёл? Я не позволю ей остаться! — крикнул профессор.

 

— Я люблю Светлану. Моя жена имеет право жить здесь! — с усмешкой ответил сын.

 

Владимир понял, что над ним издеваются. Не желая спорить, он молча ушёл в комнату.

 

Отношения с Дмитрием за последнее время сильно изменились. После смерти матери сын стал неуправляемым, бросил учёбу, грубил, вел праздный образ жизни.

 

Владимир надеялся, что сын образумится, станет прежним — умным, воспитанным. Но каждый день отдалял его всё дальше. И вот сегодня он привёл эту деревенскую девушку, явно зная, что отец никогда не одобрит выбор.

 

Вскоре Дмитрий и Светлана поженились. Владимир отказался присутствовать на церемонии, не желая признавать невестку. Он злился, что место Ольги, образцовой хозяйки, заняла девушка, по его мнению, невоспитанная и грубая.

 

Светлана пыталась расположить к себе свёкра, но только усугубляла ситуацию. Владимир не видел в ней ничего хорошего, лишь простоту и неумение вести себя в доме.

 

Дмитрий снова погрузился в праздную жизнь, забыв о примерном поведении. Отец часто слышал ссоры молодых и тайно радовался, надеясь, что Светлана уйдёт.

 

— Владимир Николаевич, сын требует развода и выгоняет меня, а я жду ребёнка! — однажды со слезами сообщила Светлана.

 

— Почему выгоняет? — хмуро ответил он. — У тебя есть куда вернуться. Беременность не даёт права жить здесь после развода. Я не вмешиваюсь, — сдержанно добавил он, испытывая скрытую радость, что избавится от невестки.

 

Светлана, подавленная и не понимающая, почему свёкор её возненавидел, стала собирать вещи. Ей было непонятно, за что Дмитрий обращался так жестоко. И что с того, что она деревенская? У неё тоже есть чувства, достоинство и душа.

 

Прошло восемь лет. Владимир жил в доме престарелых, сильно ослабший, полностью потерявший возможность влиять на жизнь сына. Дмитрий оформил отца в интернат, чтобы избавиться от лишних забот.

 

Старик смирился с судьбой. За жизнь он научил тысячи учеников заботе и уважению, но с собственными детьми справиться не смог.

 

— Владимир, к тебе снова гости, — сообщил сосед.

 

— Кто? Дмитрий? — удивлённо спросил старик. — Он не придёт, он меня ненавидит.

 

— Не знаю. Сказали просто передать. Иди и посмотри! — с усмешкой добавил сосед.

 

Владимир взял трость и медленно спустился по лестнице. Издалека он узнал её.

 

— Здравствуй, Светлана! — тихо сказал он, опустив голову. В глубине души чувствовал вину перед девушкой, которую не защитил восемь лет назад.

 

— Владимир Николаевич! — удивилась она. — Вы изменились… Болеете?

 

— Немного, — грустно улыбнулся он. — Как ты меня нашла?

 

— Дмитрий рассказал. Он не хочет общаться с сыном, а мальчик всё время просится к тебе

 

 

Светлана говорила тихо, будто боялась потревожить хрупкое пространство вокруг старика. Она стояла в простом пальто, держала в руках сумку, из которой выглядывало что-то завернутое в серую ткань. Взгляд у неё был внимательный, усталый, словно прожитые годы стали тяжким грузом, который она несла одна. Владимир не сразу осмелился посмотреть ей в лицо. Ему казалось, что перед ним стоит напоминание о давних ошибках, о несправедливости, на которую он закрыл глаза, и о той непримиримой гордости, что разрушила его собственную семью. — Почему… мальчик хочет ко мне? — с трудом выговорил он. Его сердце дрогнуло, когда он услышал слово «сын». Он почти забыл, что где-то живёт ребёнок, которого он ни разу не обнял и не назвал внуком. Светлана глубоко вдохнула, словно готовясь пересказать историю, которую давно держала в себе. — Дмитрий… — начала она, но осеклась, пытаясь подобрать выражение. — Ваш сын запутался окончательно. Он давно живёт так, будто никаких обязательств не существует. Проваливает работу, меняет людей вокруг себя, винит всех в своих ошибках. Но за последние годы он особенно ожесточился. И вот… он сказал, что не желает видеть ребёнка. — Как же так? — тихо прошептал старик. — Что он тебе сказал? — Он заявил, что мальчик мешает ему жить, — без злости произнесла она. — И… велел мне «делать что хочу», лишь бы его больше не беспокоили ни я, ни ребёнок. Владимир закрыл глаза, чувствуя, как боль расползается под рёбрами. Ему казалось, что стены вокруг стали ещё ниже, воздух гуще. Он вспомнил юного Дмитрия — способного, смелого, доброго. И не мог понять, когда и почему сын превратился в человека, способного отвернуться от собственного ребёнка. — Он не говорил мне, что у него есть мальчик… — выдавил он. — Я… я ведь ничего не знал. Светлана кивнула, будто и не ожидала другого. — Он скрывал. Наверное, боялся, что вы осудите. Хотя… — она замялась. — Может, ему было проще не говорить, чтобы не вспоминать, как фактически разрушил мою жизнь. Владимир вздрогнул, будто её слова ударили его по сердцу. Вина накатила сразу, тяжёлая, глубокая. — Я тогда… — начал он, но остановился. Как оправдаться перед женщиной, которую сам же когда-то отверг? — Я был неправ. Совсем неправ. — Время давно расставило всё по местам, — спокойно сказала она. — Я не пришла упрекать. Я пришла показать вам внука. Хоть кто-то должен его увидеть. Хотя бы вы. Потрясённый, Владимир медленно опустился на ближайшую лавку. Его руки дрожали — от возраста, боли, стыда. — Где он? — наконец спросил он. Светлана открыла сумку и достала небольшой конверт. — Я не привела его сегодня. Он переживает, боится. Но передала фотографии. Он хочет познакомиться, но… боится, что его снова прогонят. Владимир аккуратно взял конверт. Он разорвал край и вынул несколько снимков. На первом мальчик в школьной форме стоял с большой тетрадью в руках. У него были светлые волосы, серьёзный взгляд и… точно такие же ямочки на щеках, как у Дмитрия в детстве. Старик почувствовал, как внутри что-то обрывается. — Он… похож, — прошептал он. — Это мой… — Ваш, — уверенно сказала Светлана. — И… лучший человек, которого я знаю. Владимир смотрел на снимки долго. Слёзы, которых он не проливал много лет, сами выступили на глазах. Он аккуратно вытер их дрожащими пальцами, боясь уронить фотографии. — Как зовут мальчика? — спросил он спустя минуту. — Кирилл, — ответила Светлана. — Ему уже восемь. Очень способный, много читает. Он… он мечтает о семье. О настоящей. Владимир крепче сжал фотографии. — Я хочу его увидеть. Приводи его, пожалуйста. И… — он замялся, будто слова давались ему с трудом, — если ты не против, я хочу участвовать в его жизни. Насколько смогу. Светлана тихо улыбнулась. Это была усталая, но искренняя улыбка. — Я не против. Я только рада. Но сначала… я хотела бы спросить: вы… правда изменились? — Да, — сказал старик. — Слишком поздно, но… да. Я многое потерял из-за своей гордости. Теперь хочу хоть что-то исправить. Светлана кивнула. — Тогда… завтра вечером я приведу Кирилла. Владимир закивал, будто боялся, что она передумает. — Спасибо. Спасибо, что пришла. Спасибо, что дала мне шанс. Она кивнула и ушла, оставив старика на лавке — с фотографиями, дрожащими пальцами и неожиданным ощущением надежды. *** На следующий вечер Владимир не мог усидеть на месте. Он осторожно причесал редкие волосы, несколько раз поправил воротник рубашки, наконец сел у окна и всматривался в дорогу, будто от этого зависело его будущее. Внутри было странное волнение — не страх, не тревога, а чувство, которое он давно забыл: будто жизнь вдруг снова распахнула перед ним дверь. Услышав шаги, он поднялся. Светлана вошла первой. За ней медленно переступал мальчик. Невысокий, худощавый, он крепко держал мать за руку. — Здравствуй, Кирилл, — мягко сказал Владимир, опираясь на трость. — Я… твой дедушка. Мальчик внимательно посмотрел на него, нахмурился от смущения, но не спрятался за мать. — Здравствуйте, — тихо произнёс он. — Мама сказала, вы добрый. Владимир невольно улыбнулся. — Хотелось бы верить, что теперь это правда. Проходи, пожалуйста. Они сели за стол. Старик заранее попросил персонал приготовить чай и печенье. Казалось, что он волнуется даже больше, чем ребёнок. — Можно я… задам вопрос? — тихо спросил Кирилл, глядя на деда внимательными глазами. — Конечно. — Почему папа не хочет со мной разговаривать? Владимир почувствовал, как внутри всё сжалось. Он хотел подобрать слова, но понимал: ребёнку нельзя лгать. — Он… не умеет принимать ответственность, — тихо сказал старик. — Но это не твоя вина. Никогда не думай, что с тобой что-то не так. Кирилл кивнул, но глаза блестели — видно, что вопрос давно его мучил. — А вы… вы будете со мной разговаривать? — Конечно, — ответил Владимир, накрыв его ладонь своей. — Всегда. Мальчик улыбнулся — робко, но широко, и в этот миг старик впервые почувствовал, что у него всё ещё есть шанс вернуть что-то хорошее в мир. *** Так начались их встречи. Сначала редкие и осторожные, потом регулярные. Кирилл часто приносил деду книги, показывал рисунки, рассказывал о школе. Владимир с удивлением обнаружил, что мальчик любит математику и задаёт вопросы, которые способны поставить в тупик даже опытного преподавателя. «У него такой же ум, как у Дмитрия в детстве», — думал он, наблюдая за живыми глазами внука. Светлана приходила вместе с сыном, но иногда оставляла их наедине, видя, что между ними появилась тонкая, но прочная связь. Владимир всё чаще ловил себя на мысли, что ждёт встреч с нетерпением. Он потихоньку оживал, меньше болезненных мыслей, больше осмысленных дней. Интернат, казавшийся тюрьмой, стал терпимым просто потому, что теперь у него была цель — помогать мальчику становиться лучше, умнее, увереннее. *** Но однажды, спустя почти полгода, в дом престарелых ворвался Дмитрий. Он вошёл без стука, пахнул сигаретами и нервозностью. — Это что ещё такое? — выкрикнул он. — Кто позволил этому ребенку сюда ходить? Владимир медленно поднялся, опираясь на трость. — Я позволил, — спокойно сказал он. — И не вижу в этом ничего плохого. — Это мой сын! — Дмитрий ударил ладонью по столу. — Я решаю, где ему быть! — Ты лишил себя этого права, когда отвернулся от него, — твёрдо произнёс Владимир. — А теперь хочешь лишить и меня? Дмитрий шагнул вперёд, но Светлана встала между ними. — Ты пришёл зачем? — холодно спросила она. — Денег я тебе всё равно не дам. — Мне деньги не нужны! — выкрикнул он. — Меня достало, что вы портите ребёнку голову! — Портим? — усмехнулась она. — Мы просто даём ему то, что ты ему не дал ни разу: поддержку. Дмитрий дёрнул рукой, будто собирался что-то сказать, но внезапно осел на стул и закрыл лицо ладонями. Он выглядел разбитым, каким Владимир его никогда не видел. — Я… боюсь, — прошептал он. — Я не знаю, как быть отцом. Я… провалил всё. Светлана и Владимир обменялись взглядом. Старик медленно подошёл к сыну. — Ты сможешь, — сказал он. — Но только если признаешь ошибки и начнёшь заново. Рядом с сыном. И рядом с нами. Дмитрий поднял покрасневшие глаза. — А вы… вы меня примете? — Если ты готов меняться — да, — тихо ответил отец. Кирилл, стоявший у двери, наконец подошёл ближе. Он осторожно взял Дмитрия за руку. — Папа, — услышал он тихий голос, — я не против, если ты будешь с нами. Только… не бросай больше. Дмитрий разрыдался, впервые не скрывая слабости. Светлана отвернулась, чтобы не видеть слёз, а Владимир лишь поднял глаза к потолку, будто благодарил судьбу за шанс, который она подарила слишком поздно, но всё же подарила. *** Так началось их новое время — сложное, медленное, но честное. Дмитрий начал приходить к сыну, потом забирать его на прогулки. Светлана держалась настороженно, но видела: мальчик счастлив. Владимир наблюдал за этим и чувствовал, что прожил жизнь не зря — хоть что-то он успел исправить. Он часто сидел в своём кресле, держа в руках старые фотографии, и думал о том, как много людей могут потерять из-за гордости и предубеждений. Но теперь у него была семья — пусть непростая, пусть поздняя, но настоящая. Он умер через два года, тихо, во сне. Все трое — Светлана, Кирилл и Дмитрий — были на похоронах. Кирилл держал деда за руку до последнего. А спустя год Дмитрий и Светлана снова оказались рядом. Не как прежде, не как супруги, а как люди, которые умеют сотрудничать ради важного. Ради ребёнка. У Светланы появился новый мужчина — добрый, надёжный. Дмитрий не возражал. Он сам стал другим — более спокойным, собранным, наконец нашёл работу и перестал убегать от ответственности. Кирилл рос в любви — разделённой, но искренней. И всякий раз, когда они собирались вместе, он приносил с собой тот самый первый снимок, где стоял в школьной форме, и говорил: — Это фото дедушка любил больше всех. Они улыбались и говорили, что теперь дедушка смотрит на них оттуда, где нет боли и ошибок. Но каждый знал: именно он связал их в семью, которой они стали слишком поздно, но всё же стали. Конец. Если хотите — могу написать альтернативную концовку,

Читайте другие, еще более красивые истории»👇

продолжение, историю от лица Светланы или Кири

лла.