Лера осознала ценность личного пространства снова
— Я передал ключи от твоей квартиры, которую ты купила до брака, маме. Пусть поживёт немного, — произнёс Паша.
— Ты шутишь? — Лера замерла, сжимая полотенце так, словно собиралась разорвать его. — Ты ОТДАЛ ключи от МОЕЙ квартиры своей матери?! Без моего ведома?!
Паша устало выдохнул, подошёл к холодильнику и прислонился к нему плечами.
— Лер, зачем сразу так? Это ненадолго. Ей просто нужно где-то перекантоваться. Я же тебя не выгоняю.
Лера медленно разжала руки, полотенце глухо упало на плитку.
— Я всё верно поняла? — её голос стал тихим, почти мягким. — Ты взял ключи от МОЕГО жилья и, не сказав ни слова, отдал их СВОЕЙ маме?
— Ну… — Паша почесал затылок. — У неё сейчас сложный момент. Ты ведь знаешь, отец опять…
— Мне всё равно, что там у твоего отца! — Лера шагнула вперёд и ткнула пальцем ему в грудь. — Ты вообще понимаешь, что натворил?!
— Чего ты так взорвалась? — он поморщился, отступая. — Это же не навсегда.
— Не навсегда?! — Лера рассмеялась, но смех вышел резким, надломленным. — Ты себя слышишь?
— Лер, давай без криков…
— Без криков?! — она всплеснула руками. — Хорошо, по-взрослому. Скажи мне, Паша, как взрослый человек может распоряжаться чужой собственностью, будто она его?
Паша сжал губы.
— Лер, ну хватит
— Уже поздно. — Она обошла стол и опустилась напротив. — Говори.
Паша потер виски.
— Маме некуда было идти… Отец напился, устроил сцену. Она плакала по телефону… Я и решил
— Решил?! — Лера наклонилась к нему. — За меня решил?!
— Прояви хоть немного участия. Это моя мать…
— А я кто? — её голос стал холодным. — Прислуга? Приложение к тебе?
— Не говори ерунды, — отмахнулся он. — Не надо делать трагедию.
— Трагедию?! — Лера вскочила. — Прекрасно. Тогда я отдам ключи ОТ ТВОЕЙ квартиры подруге. У неё тоже проблемы, жить негде.
— Причём здесь
— При том! Если ты раздаёшь моё жильё, я могу поступить так же. Всё по-честному, верно?
Паша открыл рот, но слов не нашёл. Лера слегка наклонила голову.
— Ну? Думай.
Он молчал.
— Хватит. — Лера повернулась к выходу. — Поеду и посмотрю, кого ты поселил в МОЮ квартиру.
— Лер, подожди
Но она уже надевала куртку.
— Потом обсудим, Паша. Если будет с кем.
— «Ненадолго» — это сколько? — Лера прищурилась, скрестив руки. — Неделя? Месяц? Год?
Паша отвёл глаза, мял салфетку, будто ища в ней подсказку.
— Вот и я о том же, — кивнула Лера. — Ты сам не знаешь. А я должна смириться, что в моей квартире живёт твоя мать?
— Она не чужая, — он поднял взгляд. — Она твоя свекровь.
Лера коротко усмехнулась, словно хлестнула.
— Конечно. Особенно после того ужина, когда она назвала меня бесплодной козой.
Паша вздрогнул. Тот вечер действительно хотелось стереть.
— Она была нетрезва
— И что? — Лера подалась вперёд. — Это оправдание? Ей всё позволено?
Он зажмурился, сдавил переносицу.
— А куда ей идти? На улицу? В приют?
— А дядя Коля? Тётя Света? Никого больше нет? Почему именно МОЯ квартира?
Паша замер. Слова застряли.
— Даже не задумался, да? — Лера покачала головой. — Мамочка позвонила, всхлипнула — и ты, как мальчишка, побежал спасать. Только за мой счёт.
Она резко поднялась, стул скрипнул.
— Поехали.
— Куда? — нахмурился Паша.
— В мою квартиру. Посмотрим, как там обжилась твоя мама. Может, уже шторы поменяла.
— Лер, подожди…
— Ждать? Как ты ждал, отдавая ключи? Нет.
Она натягивала куртку, глаза горели. Паша понял — пути назад нет.
— Даже не попытался… — Лера смотрела на него, как учитель на ученика, провалившего контрольную. — Просто взял и отдал.
— Лер, я…
— Не продолжай. — Она резко выпрямилась. — Мне нужно выйти. Проветриться.
Она направилась к двери.
— Куда ты? — бросился за ней Паша.
— Не твоё дело.
Дверь хлопнула.
Он остался один. Комнату заполнила тяжёлая тишина, будто из неё выкачали воздух.
Прошло три дня.
Лера почти не разговаривала. Если отвечала — коротко и ровно: «Да». «Нет». «Посмотри в календаре». «Купи сам».
Ночевала в гостевой.
За ужином смотрела не на него, а сквозь.
Паша ощущал, как между ними растёт липкая, тяжёлая преграда — невидимая стена, слишком толстая, чтобы просто сдвинуть.
На четвёртый день раздался звонок в дверь.
Он открыл.
На пороге стояла мама.
С чемоданом.
— Павлик! — она тут же повисла у него на шее. — Сыночек, как же я соскучилась!
От неё пахло духами… и ещё чем-то.
— Мам, ты выпила? — Паша поморщился.
— Пустяки! — она махнула рукой. — Для смелости, пару глотков.
Из спальни — тишина.
— А где моя любимая невестка?
— На работе, — солгал Паша.
На самом деле Лера сидела за дверью, затаив дыхание, и слушала.
— И отлично! — мама протиснулась внутрь, проталкивая чемодан. — Поможешь разобрать вещи? Я тут кое-что прикупила — для уюта.
Паша сглотнул.
Похоже, всё только начиналось.
— Мам, мы же говорили, что это временно… — Паша произнёс это почти шёпотом, словно надеялся, что слово «временно» само по себе всё уладит.
Мать посмотрела на него с укором, медленно поставила чемодан у стены и тяжело вздохнула, будто несла на плечах судьбу целого рода.
— Павлик, ну что ты начинаешь с порога? — протянула она, снимая пальто. — Я же не в гостиницу приехала. Я к сыну. В родной дом.
Слово «родной» резануло слух. Паша на секунду зажмурился. Этот дом был родным для него и Леры, но после последних дней ощущался чужим, словно он зашёл не туда и не вовремя.
— Проходи, — выдавил он и отступил, освобождая дорогу.
Мать сразу прошла на кухню, огляделась хозяйским взглядом, словно проверяя, не изменилось ли что за её отсутствие. Открыла шкафчик, недовольно цокнула языком.
— Чашки всё ещё стоят не так, — заметила она, переставляя посуду. — Я тебе сколько раз говорила, Павлик, удобнее, когда всё под рукой.
Из спальни донёсся еле слышный скрип. Лера осторожно приоткрыла дверь, но не вышла. Она стояла в тени, слушала, дышала тихо, как мышь. Сердце колотилось, но лицо оставалось неподвижным, словно маска.
— Мам, давай не сейчас, — Паша нервно провёл рукой по волосам. — Лера устала, у нас тут… напряжённо.
— Устала? — мать фыркнула. — А я, значит, отдохнувшая? Ты знаешь, через что мне пришлось пройти?
Она села за стол, шумно выдохнула и начала рассказывать, не дожидаясь ответа: как отец снова сорвался, как соседи вызывали полицию, как ей пришлось уйти ночью, схватив сумку. Слова лились потоком, обрастали деталями, эмоциями, жалостью к себе.
Лера слушала и чувствовала, как внутри поднимается знакомая волна — не злость даже, а усталость. Та самая, которая приходит, когда понимаешь: тебя снова не видят.
— Я поживу у вас, — подвела итог мать, — пока всё не уляжется. А потом, может, и в твою квартиру переберусь, Павлик. Там спокойнее.
Паша вздрогнул.
— Мам… это… Лерина квартира.
— Ну и что? — она пожала плечами. — Вы же семья. Или я чего-то не понимаю?
Лера медленно закрыла дверь и отошла. Села на край кровати, уставилась в стену. Внутри всё словно окаменело. Она вдруг ясно осознала: разговоров больше не будет. Ни объяснений, ни извинений, ни попыток понять.
Вечером Лера вышла из спальни. На кухне мать уже хозяйничала — варила суп, напевая что-то под нос. Паша сидел за столом, уткнувшись в телефон.
— Добрый вечер, — спокойно сказала Лера.
Мать обернулась, улыбнулась натянуто, оценивающе.
— О, явилась. А я уж думала, ты решила меня игнорировать.
— Я работала, — ровно ответила Лера.
— Конечно, — протянула свекровь. — Сейчас все работают. Только семья почему-то всегда на втором месте.
Паша поднял голову, хотел что-то сказать, но промолчал.
— Я еду сегодня в свою квартиру, — продолжила Лера, глядя прямо на мужа. — Завтра с утра.
— Зачем? — резко спросила мать. — Там же сейчас… занято.
— Именно поэтому, — Лера слегка кивнула. — Мне нужно там быть.
— Ты что, выгонять меня собралась? — в голосе свекрови появились нотки обиды.
— Я ничего не сказала про вас, — спокойно ответила Лера. — Я еду к себе.
Тишина повисла густая, липкая. Паша почувствовал, как в груди что-то сжалось.
— Лер, давай потом обсудим, — наконец выдавил он.
— Мы уже всё обсудили, — она посмотрела на него внимательно, без злости. — Просто ты этого не заметил.
Ночью Лера почти не спала. В голове крутились обрывки разговоров, фразы, взгляды. Она вспоминала, как покупала ту квартиру — сама, до брака, экономя на всём, как радовалась первому дню, когда занесла туда коробки. Это было её пространство, её крепость. И теперь там хозяйничал чужой человек.
Утром она собралась молча. Надела пальто, взяла сумку.
— Ты надолго? — спросил Паша, стоя в коридоре.
— Не знаю, — честно ответила Лера. — Пока не разберусь.
— Лер… — он потянулся к ней.
— Не надо, — она остановила его жестом. — Правда. Не сейчас.
Дорога до её квартиры показалась бесконечной. Лера ехала и чувствовала странное спокойствие. Будто внутри уже принято решение, просто разум ещё не догнал сердце.
Открыв дверь своим ключом, она сразу поняла — здесь жили. В прихожей стояли чужие тапочки, на вешалке висело пальто свекрови. В комнате были передвинуты кресла, на подоконнике — новые занавески, дешёвые, кричащие.
Лера прошла дальше. На кухне в шкафах — чужие продукты, на столе — кружка с помадным следом.
Она медленно села на стул.
Через час в дверь позвонили.
— Ой, а ты уже здесь, — удивилась свекровь, входя без приглашения. — А я думала, ты позже приедешь.
— Мы не договаривались, — спокойно сказала Лера.
— Ну перестань, — отмахнулась та. — Это же и мой дом теперь. Временно, конечно.
— Нет, — Лера поднялась. — Это мой дом. И вы здесь — без моего согласия.
Свекровь прищурилась.
— Ты серьёзно? Павлик разрешил.
— Паша не имеет права распоряжаться моей собственностью, — твёрдо сказала Лера. — Я прошу вас собрать вещи.
— Ах вот как, — голос свекрови стал холодным. — Значит, вот какая ты на самом деле. Выгнать старую женщину на улицу — это по-твоему нормально?
— У вас есть куда пойти, — Лера не повысила голос. — Родственники, друзья. В конце концов, ваш сын.
— Я ему не обуза! — повысила голос свекровь. — А вот ты
— Давайте без оскорблений, — перебила Лера. — Я вызову такси. Помогу с чемоданом.
Разговор длился недолго. Свекровь ещё пыталась давить, обвинять, жаловаться, но Лера была спокойна, как никогда. В какой-то момент мать Паши поняла — дальше бесполезно.
Когда дверь за ней закрылась, Лера медленно выдохнула. Руки дрожали, но внутри было ощущение правильности.
Вечером Паша примчался.
— Ты что наделала?! — закричал он с порога. — Мама рыдала всю дорогу!
— А ты? — тихо спросила Лера. — Ты хоть раз подумал, каково мне?
— Это же моя мать!
— А я твоя жена, — она посмотрела ему в глаза. — Или была ею только когда было удобно?
Он замолчал.
— Ты перешёл границу, Паша, — продолжила Лера. — Не потому, что помог маме. А потому, что сделал это за мой счёт, даже не спросив.
— Я хотел как лучше
— Для кого? — перебила она. — Не для меня.
Они сидели долго. Говорили. Впервые за всё время — по-настоящему. Без крика, без оправданий. Паша признался, что всегда боялся матери, привык уступать, спасать, быть хорошим сыном. Лера рассказала, как чувствовала себя лишней, как её слово ничего не значило.
— Я не знаю, сможем ли мы это исправить, — сказала она под конец. — Но я знаю одно: так, как раньше, больше не будет.
Через неделю Паша съехал к матери. Временно, как он сказал. Лера не спорила.
Прошёл месяц. Потом второй.
Они встречались, разговаривали, ходили к семейному психологу. Паша учился говорить «нет». Учился слышать. Получалось тяжело, но он старался.
Однажды он пришёл к Лере с цветами.
— Я хочу начать сначала, — сказал он. — Без мамы между нами. Если ты готова.
Лера долго смотрела на него.
— Я готова попробовать, — ответила она наконец. — Но только если мы будем равны. Всегда.
Он кивнул.
И в этот момент Лера поняла: что бы ни было дальше — она больше никогда не отдаст себя и свою жизнь