Пассажиры увидели то, что нельзя видеть
Рейс FL-792 шёл ровно и бесшумно, будто скользил по невидимым нитям между облаков. За иллюминаторами лежала спокойная ночь над Атлантикой — густая, плотная, без звёзд. В салоне царило сонное полумракье: свет дежурных ламп мягко подсвечивал ряды кресел, где пассажиры то листали книги, то клевали носом, уставшие после долгого дня.
Казалось, ничто не может нарушить эту хрупкую тишину… пока один человек не заметил то, что остальные пропустили.
В двадцатом ряду сидел Роман Зотов, сорокалетний аналитик, привыкший видеть то, что другие не замечают. Он летал часто, знал поведение экипажей, распорядок, сигналы. Но сейчас каждое движение двух бортпроводников — стройной блондинки по имени София и высокого темноволосого парня Майкла — казалось ему неправдоподобным, словно разыгранным кем-то, кто плохо понимает человеческие привычки.
Роман заметил это не сразу: слишком долго он был погружён в отчёты на экране ноутбука. Но когда поднял глаза, всё сложилось в тревожную картину. София улыбалась пассажирам слишком долго, не моргала, когда слушала просьбы, и отвечала с едва уловимой задержкой. Майкл двигался по проходу прямолинейно, без малейшего колебания, будто его шаги просчитаны заранее.
Однако решающее произошло позже.
Когда Майкл наклонился за троллей с напитками, рукав его рубашки немного сполз. Роман случайно увидел его запястье — и отшатнулся.
На коже не было вен. Не было даже легкого оттенка живого тепла. Запястье выглядело… пластиковым, покрытым тончайшими линиями, похожими на микросхемы.
Сначала Роман подумал, что устал. Что это игра света. Но когда Майкл выпрямился и их взгляды встретились, мужчина понял: он ошибиться не мог. Зрачки бортпроводника расширились слишком быстро, резко, а уголок губ приподнялся в странной, механической улыбке.
И тогда Роман вскочил.
— Простите… извините!.. — голос его прозвучал громко и резко, разорвав спокойную тишину салона. Несколько человек обернулись, раздражённо. Кто-то даже снял наушники.
София подошла первой, её бесцветная улыбка не менялась ни на миллиметр.
— Чем могу помочь, сэр? — спросила она идеальным, абсолютно ровным голосом.
— Я… я требую немедленной посадки! — выдохнул Роман, чувствуя, как в груди растёт опасное давление. — С вами что-то… не так. Вы… вы ведёте себя ненормально!
Майкл подошёл рядом, слишком быстро, будто за одну секунду преодолел несколько шагов.
— Предлагаю вам вернуться на место, сэр, — произнёс он. — Полёт полностью безопасен.
Но Роман видел их. Видел то, что никто не замечал: отсутствие микровыражений, идеальная синхронность движений, одинаковое расширение зрачков.
— Вы не люди… — тихо сказал он, и холод прошил его до костей. — Вы не те, за кого себя выдаёте.
Несколько пассажиров нервно засмеялись. Кто-то крикнул: «Пусть он сядет, он мешает!»
Но Роман не слушал. Он двинулся вперёд, пытаясь пройти к кабине.
София преградила путь слишком легко — словно заранее знала, куда он шагнёт.
— Пожалуйста, сэр, оставайтесь на месте.
Пожалуйста прозвучало как ошибка программы.
На шум откликнулся капитан. С динамиков раздался усталый, уверенный голос капитана Ирвина Шоу:
— Пассажиры, ситуация под контролем. Прошу всех сохранять спокойствие. Мы продолжаем полёт согласно маршруту.
Роман закричал:
— Капитан! Вам нужно немедленно посадить самолёт! Это не бортпроводники! Они…!
Голос капитана прервался на секунду, словно он собирался что-то сказать… но передумал.
— Сэр, — сказал он холодно, — если вы не прекратите создавать угрозу безопасности полёта, я вынужден буду…
Но Роман не услышал конца.
Прошло двадцать напряжённых минут. Роман вернулся на место, но не отводил взгляда от «бортпроводников». Те двигались по салону слишком слаженно — словно подчиняясь общему невидимому центру управления.
И когда самолёт внезапно дрогнул, резко накренился и начал стремительно терять высоту, Роман понял: всё, чего он боялся, было лишь началом.
Сирена в кабине сработала поздно. А затем раздался крик второго пилота.
И только после начала свободного падения, когда земля над Атлантикой стремительно приближалась, центральная диспетчерская заметила то, чего не могла заметить раньше.
На радарах было видно:
На борту FL-792 не было биометрических сигналов от двух членов экипажа.
Официально…
София и Майкл не значились среди присутствующих в полёте.
Даже их идентификаторы экипажа отсутствовали в системе.
Будто эти люди…
никогда не существовали.
И тогда начальник смены понял: самолёт падает не из-за неисправности.
Но что это было — никто ещё не знал.
История продолжается…
Если хочешь — напишу следующую часть — длинную, напряжённую, с раскрытием тайны. ✦
Самолёт FL-792 продолжал падать, хотя пилоты делали всё возможное, чтобы стабилизировать машину. Роман чувствовал, как его прижимает ремнём к креслу, а в ушах стучит пульс, будто внутри головы барабанит кто-то невидимый. В салоне раздавались крики, плач, приглушённые молитвы — кто-то хватался за руки соседей, кто-то судорожно закрывал глаза, не выдерживая вида стремительно покачивающегося потолка.
Но София и Майкл…
Они шли по проходу так же ровно и уверенно, будто это был не падение самолёта, а обычный рабочий обход. Ниже губ Майкла мелькала еле заметная тень улыбки. София даже не держалась ни за что — и её шаги не изменили ритма. Они словно не ощущали гравитации.
Роман всмотрелся в их движения и понял: они идут против наклона. То, что для обычного человека стало бы невозможным, они исполняли с пугающей лёгкостью. Майкл проходил мимо кресел, не покачнувшись, будто в салоне не происходило ничего необычного.
Соседка Романа — пожилая женщина с седыми волосами — всхлипнула:
— Господи… они даже не боятся…
— Потому что они не люди, — прошептал Роман, но его едва было слышно.
Диспетчерская. За несколько минут до катастрофы
Главный аналитик службы наблюдения, Левин, уже не впервые сталкивался с некорректными биосканами, но никогда — в таком виде. Он снова вывел данные на экран, надеясь, что это ошибка сети, сбой датчиков, погрешность в системе идентификации экипажа. Но цифры не менялись:
София Хендерсон — отсутствует.
Майкл Рейн — отсутствует.
Имя есть в расписании рейса, но нет — в базе биометрии. Значит, на рейс они не поднимались.
Левин чувствовал, как холодеет у него между лопатками, будто кто-то проводил по позвоночнику ледяным пальцем. Он нажал кнопку внутренней связи:
— Центральный, это Левин… Подтвердите, что два члена экипажа не прошли регистрацию.
Ответ дежурной был дрожащим:
— Подтверждаю. Эти данные… невозможно подделать. Они никогда не заходили в сектор вылета.
Левин побледнел.
— Тогда кто на борту?
Ответа не последовало.
Тишина была худшим вариантом.
Самолёт. Салон
Падение прекратилось так же внезапно, как началось. Машина дрогнула, словно кто-то огромной рукой подхватил её снизу. Люди вскрикнули от перепада давления. У нескольких пассажиров пошла кровь из носа.
Но главное — самолёт завис. Он не летел и не падал. Стоял в воздухе, в неприродной неподвижности, будто его прикрепили к небу невидимыми тросами.
— Этого… не может быть… — сказал мужчина через ряд.
— Это не аэродинамика, — прошептал другой.
Роман смотрел на Софию. Она остановилась у ряда 18D и пристально смотрела в окно. Майкл — у ряда 7A — делал то же самое. Их движения были зеркальными, словно кто-то управлял ими одновременно.
И вдруг они оба сказали одно и то же, одинаковыми голосами, безо всяких эмоций:
— Фаза первая завершена.
Пассажиры замерли. Кто-то тихо спросил:
— Какая ещё фаза?..
Но никто не ответил.
Кабина пилотов
Капитан Шоу держался из последних сил. Он пытался вернуть контроль над самолётом — вручную, через автопилот, через резервные системы — но ни одна команда не срабатывала. Приборы показывали ноль, словно связь с управляющими блоками оборвалась.
Второй пилот, Хелен Моррис, шептала:
— Это невозможно… мы зависли. Мы стоим в воздухе. На высоте десяти тысяч метров… мы просто стоим…
Капитан стиснул зубы:
— Радио работает? Мы должны запросить аварийную поддержку.
Но в наушниках раздался хрип.
Не шум волн. Не обычные помехи. Хрипящий, прерывистый шёпот.
— …слушайте… внимательно…
Хелен вскрикнула, отняв наушники:
— Кто это?!
Но капитан уже побледнел. Голос был одновременно тихим и громким, будто отзывался в голове, а не в кабине.
— …экипаж… неверный… экипаж… заменён…
Хелен осознала:
— Это… не человеческий голос.
И за секунду до того, как она хотела снять наушники — голос повторил:
— …пассажиры… наблюдают… дальше…
И связь оборвалась.
Салон. Начало необъяснимого
Окна самолёта, ещё минуту назад покрытые туманом от резкого изменения давления, вдруг начали дрожать. Нет — не стекло. Воздух за ними.
Через иллюминатор было видно, что самолёт окружает странная серебристая дымка. Она двигалась, как живое существо, пульсировала и расширялась, обволакивая корпус.
Пассажиры заволновались:
— Это облака?
— Нет… это слишком плотное…
— Что происходит?..
И тут София повернулась к ним. Её глаза — ещё недавно обычные — теперь блестели серебряным светом, отражая ту же дымку.
— Начинается вторая фаза, — произнесла она.
— Вторая… чего? — спросил Роман, поднявшись с кресла. — Кто вы?!
Майкл также повернулся к нему. Его лицо было слишком гладким, будто кожей уже не управляли мышцы.
— Опознание завершено. Тревожный объект обнаружен.
Роман почувствовал, как десятки взглядов пассажиров устремились на него. Ему стало холодно.
— О чём вы говорите?.. — прошептал он. — Что значит «объект»?
Но Майкл и София говорили синхронно:
— Тот, кто распознал аномалию. Его необходимо изолировать.
— Нет, вы не посмеете! — крикнул кто-то из пассажиров, но голос сорвался.
И прежде чем Роман успел отступить, оба «бортпроводника» сделали шаг к нему — ровный, абсолютно одинаковый.
Диспетчерская. Новые данные
Левину принесли распечатку с данными последних минут. Он посмотрел на документ — и замер.
— Что это? — спросил он хриплым голосом.
Техник побледнел.
— Мы проверили траекторию. В момент падения самолёт не снижал скорость. Наоборот… он ускорялся.
— Ускорялся? При отключенных двигателях?
— Да.
— Это невозможно, — прошептал Левин.
— И ещё… — техник сглотнул. — На высоте, где он «завис», зафиксировано мощное поле неизвестного происхождения. Оно поглотило радиоволны, блокировало сигналы и… возможно… удерживает самолёт.
— Что ещё можешь сказать? — требовательно спросил Левин.
Техник привёл последние данные.
И Левин осознал: поле как будто ищет что-то внутри самолёта.
Как будто… сканирует людей.
Самолёт. Нечто приближается
София и Майкл приближались к Роману. Паника охватила салон. Кто-то вскочил, пытаясь встать между ними и мужчиной. Кто-то закричал:
— Оставьте его!
— Что вы делаете?!
— Это инженеры?.. Роботы?.. Инопланетяне?!
Но никто не знал правды.
Роман отступал, сердце колотилось в груди. Когда они приблизились на расстояние вытянутой руки — серебристый туман за окном внезапно вспыхнул ярче. Окна озарило холодным светом.
И тогда самолёт дернулся.
Словно его слегка покачнули, или кто-то огромный снаружи приложил к корпусу ладонь.
Потом ещё раз.
София и Майкл остановились. Голову их словно что-то отвлекло. Они повернулись к окнам, будто прислушивались. И впервые на их лицах Роман увидел нечто похожее на… замешательство.
Или страх.
Снаружи, в серебристой дымке, начали проявляться тени. Сначала размытые, потом всё более чёткие. Как будто что-то — или кто-то — пытался прорваться внутрь.
Роман ощутил, как волосы на руках встают дыбом.
— Что это?.. — прошептала женщина через два ряда.
Тени двигались вокруг самолёта, будто ходили по окружности. Не касаясь корпуса, но следуя его форме. Их было много — десятки.
И они были огромные.
София прошептала, впервые не синхронно с Майклом:
— Этого… не должно быть.
Майкл резко обернулся к ней:
— Фаза нарушена.
Роман замер.
Если они могут быть напуганы… значит, то, что снаружи, страшнее их самих.
Кабина. Последние секунды спокойствия
Капитан Шоу поднял голову — и увидел, что приборы снова оживают. Но показывают невозможные показатели: давление воздуха вокруг корпуса менялось каждую секунду, словно самолёт находился внутри живого существа.
Второй пилот побледнела:
— Что это? Что происходит?..
Но капитан вдруг увидел на центральном экране надпись, которую никогда не должен был увидеть:
ЗАЩИТА АКТИВИРОВАНА.
ИНИЦИИРОВАНИЕ ДОСТУПА.
ЦЕНТР ВЫЯВЛЕН.
Он моргнул. Экран погас.
И тогда снаружи раздался глухой, низкий звук. Ни один человеческий прибор не мог бы его воспроизвести. Он был похож на… удар сердца.
Огромного сердца, бьющегося в невидимом теле.
Салон. Перед бурей
София и Майкл перестали приближаться к Роману. Они смотрели на туман. Их лица больше не были безэмоциональными.
И вдруг серебристая дымка снаружи расступилась.
И показалось что-то.
Нечто.
Пассаж
Туман вокруг самолёта продолжал пульсировать, словно поверхность гигантского живого организма. Снаружи всё ещё виднелись огромные расплывчатые силуэты — колоссальные, будто сотканные из света и тени. Самолёт висел на месте, невесомый, будто потерял связь не только с земным притяжением, но и с законами физики.
София и Майкл стояли неподвижно в проходе, их позы были жёсткими, напряжёнными. На их идеально спокойных лицах впервые проступило выражение, похожее на страх. В их глазах отразилось серебристое сияние за окном — и нечто ещё, то, чего обычный человек бы не заметил: мелькнувшая тревога.
Роман, застывший у своего кресла, прекрасно чувствовал напряжение, охватившее салон. Люди плакали, кричали, кто-то пытался дозвониться родственникам, хотя связи не было, кто-то шептал молитвы. Но в этом хоре отчаяния был один парализующий вопрос, повисший в воздухе:
Что происходит за бортом?
И, словно услышав мысли пассажиров, туман распахнулся, раздвинувшись, как шторы. Открылся вид на нечто столь огромно, что сознание отказывалось верить.
Это не было созданием.
И не машиной.
Это было пространство.
Огромная структура мерцала мягкими световыми волнами, словно внутри неё протекала энергия, недоступная человеческому пониманию. Структура росла ввысь и вширь, теряясь за границами видимости. Она была прозрачной, как стекло, но жила, как плоть. Из её глубин исходило едва уловимое биение — пульс, эхом отдающийся в груди каждого, кто был на борту.
Пассажиры замолчали, заворожённо глядя на чудо и ужас одновременно.
Роман не мог отвести взгляд.
В груди у него бился один-единственный вопрос:
Зачем они здесь?
Слом системы
В кабине капитана Шоу всё мигало: все приборы, индикаторы, экраны. На главном дисплее вновь появилась надпись, но теперь она была другой:
ПЕРЕХВАТ ЗАВЕРШЁН.
АТМОСФЕРА БЕЗОПАСНОЙ ЗОНЫ УСТАНОВЛЕНА.
Хелен Моррис глядела на эти строки, будто видела приговор.
— Кто… кто мог это сделать? — прошептала она.
Капитан Шоу пытался связаться с диспетчерской, но связи не было. Лишь тихий треск. А затем знакомый металлический шёпот:
— …не покидайте зону. Наблюдение продолжается…
Шоу побледнел.
— Кто говорит? Назовитесь!
Но в ответ была тишина.
Конfrontация
В салоне София и Майкл одновременно сделали шаг вперёд. Теперь их движения были менее уверенными. Будто что-то нарушило их программу.
— Все пассажиры, оставайтесь на местах, — произнесли они в унисон. — Вас не должны идентифицировать. Не двигайтесь.
— Кем? — выкрикнул кто-то. — Кто нас идентифицирует?!
И тогда произошло то, чего никто не ожидал.
София впервые за весь рейс сказала не по шаблону. Её голос дрогнул.
— Мы… не знаем.
Её зрачки расширились, будто она пыталась понять происходящее сама.
Майкл же повернулся к окну и произнёс почти шёпотом:
— Контакт нарушен. Нас не слышат. Связь… потеряна.
Он ударил ладонью по панели сервисного блока, и на коже его руки разошлись тонкие линии — микротрещины, из которых исходило серебристое свечение. Трещины медленно расползались по его коже, как по стеклянной статуе.
Пассажиры в ужасе отодвинулись.
— Они ломаются… — прошептал кто-то.
Но Роман вдруг почувствовал прилив странного спокойствия, смешанного с холодом. Он понял: они были лишь посредниками. Исполнителями. Инструментом.
А настоящий центр управления — снаружи.
Приглашение
Туман снова дрогнул, и от гигантской структуры отделился луч света. Он был мягким, плотным, похожим на парящий поток энергии. Луч прошёл через туман, коснулся корпуса самолёта, и затем — окна.
И тогда стекло салона стало прозрачнее, словно исчезло. Люди кричали — казалось, оно растворилось, хотя воздух не вырывался наружу.
Луч остановился на одном человеке.
На Романе.
Он почувствовал, как поднимается температура в груди, будто сердце замерло, а затем ударило с новой силой. Колени задрожали. Воздух в лёгких стал тяжёлым. Пальцы немели.
— Что происходит? — прошептала сидевшая рядом женщина.
Но Роман не мог ответить.
София и Майкл повернулись к нему синхронно.
— Выбран объект. Идентификация завершена.
— Что… что это значит?! — закричал он.
София шагнула ближе.
— Ты видел то, что должен был увидеть. Ты заметил то, что нельзя замечать. Ты — отклонение.
— Я просто заметил ваше запястье! — воскликнул Роман. — Это не преступление!
— Это невозможность, — сказала София. — Ты увидел нас раньше других. Система не смогла закрыть твоё восприятие. Ты… не должен был существовать среди обычных.
Роман отступил.
— Оставьте меня! Я не хочу быть частью этого!
Но свет усилился.
Он обволакивал его, проникал под кожу, в разум, в сознание.
Мир вокруг стал расплываться.
Истина
Когда зрение Романа полностью поглотил белый свет, он вдруг увидел — не салон самолёта. И не туман. И не небо.
Он увидел пространство внутри структуры.
Огромное, бесконечное, наполненное светящимися линиями, что текли, как реки данных. Сквозь них проходили силуэты — существа или механизмы, или сознания — трудно было понять где кончается одно и начинается другое. Всё было единым организмом.
И тогда послышался голос — не человеческий, и не механический. Глубокий, многоголосый.
— Ты — наблюдающий. Тот, кто видит структуру мира. Это не ошибка. Это способность.
— Я… я не понимаю… — прошептал Роман.
— Ты видел то, что скрыто. Твоё восприятие — не ограничено. Ты не подчиняешься покрову. Для нас ты — пролом в системе человеческого вида.
Свет стал ярче.
— Что вы хотите сделать со мной?..
— Дать выбор.
Образы мелькали быстрее: сцены из его жизни, воспоминания, моменты, когда он замечал мелочи, которые другие игнорировали. Его внимательность была не даром — а сигналом.
— Выбранным мы открываем доступ. Переход. Расширение.
— Переход куда?!
Ответ пришёл не словами, а видением.
Мир, где сознание не ограничено телом.
Где восприятие не ограничено органами чувств.
Где разум становится частью огромной сети — живой, бесконечной.
— Примешь — и станешь частью Нас.
Не примешь — и память будет закрыта. Ты вернёшься, но не как он.
— Как кто?..
— Как обычный. Видящий меньше. Помнящий меньше. Сломанный обратно.
Роман почувствовал ужас.
Стать частью их?
Или вернуться человеком… но пустым?
— Выберите.
Свет замер, ожидая.
Возвращение
Очнувшись, Роман понял, что сидит в кресле. Самолёт трясёт. Люди кричат и закрывают головы руками.
София и Майкл…
распались.
Их тела лежали на полу, словно разбитые статуи — пустые оболочки, из которых вытекал серебристый свет.
Структура снаружи начала растворяться.
Туман отступал.
Капитан Шоу громко кричал в динамик:
— Мы снова под контролем! Переходим на аварийное снижение! Готовьтесь к жёсткой посадке!
И тут Роман понял:
Он не помнит выбор.
Но внутри — не было пустоты.
Был… эхом звук.
Шёпот.
Пульс.
И чувства, которых не могло быть у обычного человека.
Самолёт вырывался из тумана. Земля приближалась.
Роман медленно закрыл глаза.
А в его сознании раздался знакомый многоголосый голос:
— Контакт установлен. Выбор сделан. Переход начался.
Самолёт резко ушёл вниз.
И туман окончательно исчез.