Премия, которой не было
«Премия, которой не было»
История о том, как одна ложь способна разжечь семейную войну
— Ты зажала все деньги, и мама теперь плачет из-за сорванной поездки к сестре! — взорвался Толик, едва переступив порог квартиры.
Оксана даже не подняла глаз от кастрюли. Ложка стукнула о край посуды, пар ударил в лицо.
— Интересно, — медленно произнесла она, — а с каких это пор я обязана отчитываться перед вашей семьёй? Или ты тоже считаешь, что мои деньги — общие, а ваши — ваши?
Толик замер, а из-за его плеча появилась Таисия Павловна. Она вошла так, будто была хозяйкой квартиры: встала у стола, утерла руки полотенцем, хотя ничего не мыла, и прищурилась:
— Так это правда? — её голос был намеренно тихим, чтобы звучать страшнее. — Ты, Оксаночка, премию получила — и всю спустила? До копейки?
— Я ничего никому не обязана объяснять, — спокойно ответила Оксана. — И да, премию я получила. И да, потратила. На семью.
— На какую семью? — фыркнула свекровь. — На свою толи? На мужа, который сидит без работы? Или на себя любимую?
Толик поморщился:
— Мам, ну хватит уже. Ты бы спасибо сказала, что Оксана нас тянет, пока я работу ищу.
Но мать лишь всплеснула руками:
— Что значит «тянет»? Кто у вас мужчина в доме? Или жена теперь решает, куда деньги идут? Сидишь, молчишь, позволяешь верёвки из себя вить!
Толик резко развернулся и ушёл на балкон, хлопнув дверью.
Оксана медленно поставила кастрюлю на плиту, вытерла руки и посмотрела прямо на свекровь:
— Таисия Павловна, давайте сразу. У вас есть претензии ко мне — говорите их Толину. Я в эту драму «жена-зажала деньги» не играю. Хотели ехать к Митяшкиным — езжайте. Но мои деньги — это мои деньги.
— Ах вот как! — ударила ладонью по столу свекровь. — Значит, когда я болела, ты мне лекарства покупала — это тебе не было жалко! А теперь, когда сама решила, что ты тут главная, — ни копейки! Да кто ты такая вообще?!
Оксана глубоко вдохнула и произнесла ровно, без эмоций:
— Мать вашего мужа.
— Вот! — победно выкрикнула Таисия. — Мать! И это кое-что значит! В нашей семье помогали старшим. Я свою зарплату отдавать могла. А ты что? Эгоистка!
— Я — взрослый человек, — спокойно ответила Оксана. — И я не обязана оплачивать ваши путешествия. Особенно когда ваш сын обещает за мой счёт то, чего мне даже не сказал.
Таисия будто окаменела.
— Он… обещал?
Оксана кивнула.
— Да. Сказал вам то, чего я ему не говорила. Вот откуда все ваши претензии.
Свекровь побледнела, но быстро взяла себя в руки:
— Ну, мало ли что он сказал! Ты могла бы помочь. Мы же семья. А ты… ты…
Она не находила слов и только хлопала глазами, как рыба на берегу.
Оксана сделала шаг назад:
— Всё. Разговор окончен. Мне надо купать ребёнка.
И ушла.
Таисия стояла посреди кухни, дрожа от злости.
«Вот и всё, — думала она. — Хозяйка нашлась. Мужа к ногтю прижала, деньги от матери закрыла. Нет, так просто это не оставлю…»
Толик долго стоял на балконе, пока пальцы не начали неметь от холода. Дым от сигареты поднимался вверх тонкой синей струйкой и растворялся в промозглом октябрьском воздухе. Совсем как его самооценка — исчезала, таяла.
Он вспомнил, как когда-то гордился собой: стабильная работа, планы, уверенность. А теперь? Возраст — почти сорок, а он стоит в трусах на балконе, слушает, как в комнате мать и жена меряются гордостью, а решающим голосом всё равно не он.
И впервые за долгое время он подумал: «А что, если действительно пора всё менять?»
Но стоило ему зайти обратно, как Оксана встретила его полным разочарования взглядом.
— Ну? — спросила она спокойно, но внутри её взгляд был ледяным. — Ты доволен? Мама ушла?
— Ушла. Но…
— «Но» быть не должно, — перебила она мягко, но твёрдо. — Ты снова сболтнул то, чего не должен был. Я ведь тебе говорила: не обещай от моего имени.
— Я… — Толик запнулся. — Мамы будет обидно.
— А мне не обидно? — подняла она брови. — Ты понимаешь, что теперь я в её глазах жадина? Эгоистка? И виновата в том, что ты обещал чужие деньги?
Он молчал.
— Толик, — продолжила она, вытирая руки полотенцем, — я тебя люблю. Но ты должен понимать: мы — твоя семья. Не твои родители. Не поездки, не платья, не подарки Митяшкиным. Здесь — твой дом. Я и ребёнок.
Он сел на стул, опустив голову:
— Я знаю. Но я… я не думал, что мама так воспримет.
— Твоя мама всегда так воспринимает, — спокойно сказала Оксана, наливая себе чай. — Для неё любой наш отказ — это личное оскорбление. Она привыкла, что ты бежишь по первому зову. Но теперь у тебя своя семья. И это нормально, Толик. Только твоя мама с этим мириться не хочет.
Он вздохнул:
— Я поговорю с ней.
— Хорошо, — кивнула Оксана. — Только, пожалуйста, не говори ей, что «я против». Говори от себя. Это — твоя семья, твоя ответственность, твой выбор.
Толик кивнул… но в груди всё равно всё сжалось. Как будто его растягивали на две стороны.
Глава 2. Таисия Павловна готовит реванш
Таисия Павловна шла домой, сжимая в руке телефон так, словно хотела раздавить его. Лёгкий ветер гонял по двору желтые листья, но она ничего не замечала — кипела.
— На что? — бубнила она сама себе. — На что она могла спустить такую премию? Да ещё так быстро! Нет, здесь что-то нечисто…
Она зашла домой, скинула пальто, бросила сумку на стул. Пётр Николаевич глянул поверх газеты:
— Ну, поговорила?
— Ох, не спрашивай. — Она махнула рукой. — Эта девка вообще стыда не знает! Сидит там и диктует, кто кому что должен! «Это мои деньги», понимаешь ли! А сын что? Стоял и молчал, как мышь под веником!
Пётр Николаевич медленно сложил газету.
— Тась, ты бы поостыла… Толян и так переживает. У него работы нет.
— А почему у него работы нет? — вспыхнула она. — Потому что эта командует! Она сказала ему на ту вакансию не подавать, помнишь? «Там график неудобный», — передразнила она. — Вот и результат! Сидит дома. Безвольный стал, как тряпка.
— Неправда, — спокойно сказал Пётр. — В той фирме необходимость разъездов была. С ребёнком это тяжело.
— С ребёнком! — передразнила Таисия ещё раз. — Да я троих поднимала, и ничего! И работала, и стирала, и готовила. А сейчас что? Разнежились молодые.
Она резко встала.
— Ладно! Хватит! Я всё узнаю сама. Не бывает такого, чтобы деньги исчезли! Раз она не сказала, значит, скрывает!
— Тасенька… — тихо начал муж.
— Всё! Решено! — подняла она руку, как министр на собрании.
Глава 6. То, что готовила свекровь
Толик вошёл в квартиру родителей и сразу понял — что-то не так.
Таисия Павловна сидела на кухне в идеально выглаженном халате, с идеальной причёской, с идеальным выражением лица «я-всё-знаю-лучше-тебя». Перед ней лежала толстая папка. Папка цвета синего металла. И выглядела она так, будто её собирали ночами, тайком, с фанатичной внимательностью.
Пётр Николаевич стоял в дверях, нервно теребя ремень.
— Сынок… — начал он, но жена вскинула руку: молчи.
Толик сел.
— Мам, что происходит?
— Сынок, — она говорила мягко, медово, но глаза были острыми, как булавки. — Я не хотела тебе говорить. Не хотела вмешиваться. Но… твоя жена делает с тобой что хочет. Она от тебя всё скрывает.
— Мам, не начинай.
— Я не начинаю. Я продолжаю. — Она вытащила из папки несколько листов. — Вот. Смотри.
Толик взял. И ахнул.
Это были выписки по банковскому счету. НЕ их совместному. Это были выписки Оксаниного личного счёта.
— Ты… — он потерял дар речи. — Мама, как ты это взяла?!
— Не важно. — Она отмахнулась. — Важно, что я ОТКРЫЛА ТЕБЕ ГЛАЗА.
Толик смотрел, и его сердце то кололо, то пекло.
— Она… — Таисия понизила голос. — Снимает деньги. МНОГО. Регулярно. Какими-то частями. И куда-то переводит. Ты это видишь?
Толик молчал.
— И ты ещё думаешь, что премию она «потратила на семью»? На что? На золотую мантию? На поездку на Маврикий?
Он перевернул лист. Действительно — суммы. Снятия. Несколько переводов на один и тот же счёт. Подписано: «Медцентр „Альфа“».
Он замер.
— Что это за медцентр? — нахмурился он. — Почему она мне ничего не сказала?
— А ПОТОМУ ЧТО ОНА ТЕБЯ ЗА КЛОУНА ДЕРЖИТ! — взорвалась мать. — Она считает, что ты не мужчина! Что ты не должен знать, куда идут деньги! Она прячет! Скрывает!
— Мам, прекрати…
— Что прекрати?! Она вас разрушит! Она же всё решает за тебя! Ты что думаешь — женщина просто так начинает деньги уводить? Ха! Сынок, я тебе так скажу: когда женщина скрывает расходы — значит, она скрывает И ДРУГОЕ.
Толик побледнел.
— Мам, хватит намёков.
— Да какие тут намёки! — взмахнула она руками. — Ты подумай, почему она тебе не сказала? Почему враньё? Почему тайна?
Он смотрел на выписку как на приговор.
Медцентр… Регулярные платежи…
Но ведь никто не болел…
Ребёнок здоров…
Она себя тоже нормально чувствует…
Какая-то ледяная игла проколола сердце.
— Мам… — прошептал он. — Ты думаешь…
Таисия театрально вздохнула.
— Я ничего не думаю, сынок. Я просто вижу факты.
И подтолкнула папку ближе.
— Открой глаза. И разберись, пока не поздно.
Глава 7. Оксана получает результаты
Оксана сидела в кресле напротив врача и крепко сжимала детскую шапочку — малыш играл в детском уголке с кубиками, ничего не понимая.
Врач-молодая женщина с мягким голосом наконец подняла глаза.
— Оксана Сергеевна… результаты готовы.
Оксана кивнула. Горло было будто сдавлено.
— Я вас поздравляю, — улыбнулась врач. — Всё хорошо. Анализы подтвердили: вы сделали всё правильно. Лечение было успешным. Прогноз — отличный.
Оксана закрыла глаза, едва удерживаясь, чтобы не расплакаться прямо сейчас.
— Это… точно? — прошептала она.
— Абсолютно. И ваш ребёнок тоже в норме. Никаких рисков. Вы молодец, что не тянули. Мало кто обращается сразу.
Оксана кивнула. А затем спросила тихо:
— А мужу… обязательно всё рассказывать?
Врач задумчиво посмотрела на неё:
— Это ваше личное дело. Но секреты в семье — штука опасная. Люди часто думают, что «пока рано», «пока надо подождать», «не хочу лишних нервов», — а потом правда всплывает так, что хуже становится всем.
Оксана улыбнулась слабой, усталой улыбкой.
— Спасибо. Я… решу.
Она взяла результаты, свернула, положила в тот самый конверт.
«Я расскажу ему, — сказала она себе. — Сегодня. Обязательно. Чтобы не было между нами лжи.»
Она взяла сына за руку и вышла из клиники.
И даже не подозревала, что в это время её муж держит в руках те самые выписки и смотрит на них, как на доказательство предательства.
Глава 8. Встреча, которая могла пройти иначе
Когда она открыла дверь дома, Толик сидел за столом. Папка лежала перед ним. Он не поднял глаз.
У Оксаны внутри всё похолодело.
— Толик… что случилось?
Он медленно поднял голову.
— Что это? — спросил он, ткнув пальцем в выписку.
— Что — это? — переспросила она, хотя уже понимала.
— Эти переводы. Эти суммы. ЭТО ВСЁ. Почему я должен узнавать от МАМЫ? Почему ты скрывала? От кого ты лечилась? На что тратила деньги? И ПОЧЕМУ — ТАЙКОМ?
Он кричал. Он впервые за много месяцев кричал.
Оксана медленно поставила сумку.
— Потому что я боялась, — сказала она.
— Чего? Меня?! — он ударил ладонью по столу. — Мы что — чужие? Почему ты мне не сказала?! Ты — лечилась! ЛЕЧИЛАСЬ! И я… я… я даже ничего не знал!
Он подошёл ближе.
— Оксана, скажи честно… это что? Что за врач? Что за центр? Что это вообще?
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Толик… я хотела рассказать. Сегодня. Я только что от врача. Всё в порядке. И я…
Но он не слушал.
Глаза его были полны боли. И гнева. И… страха.
— Ты мне не доверяешь, — прошептал он. — Даже в таком…
Она закрыла глаза.
— Дай я объясню.
Но в этот момент раздался звонок.
Она вздрогнула. Толик тоже.
На экране — «Таисия Павловна».
— Не бери, — тихо сказал он.
Но звонок продолжался.
— НЕ БЕРИ! — выкрикнул он.
Но она всё же нажала «Ответить».
— Оксана! — голос свекрови был торжествующим. — Я надеюсь, сын узнал ВЕСЬ ПРАВДУ? Я ему помогла увидеть, кто ты такая! И не смей на меня злиться — я спасаю ему жизнь! Ты нас всех водила за нос!
Оксана побледнела.
— Таисия Павловна… что вы сделали?..
— То, что мать обязана была сделать! — выкрикнула свекровь. — Ты думала, я не узнаю? Думала, я не пойму, куда ты деньги прячешь? Да я…
— Всё. Достаточно, — сказал Толик, забирая у неё телефон и выключая его.
Он смотрел на жену. Она — на него.
Между ними теперь стояла не только ложь.
Не только недоверие.
Но и вмешательство того, кто давно хотел управлять их жизнью.
Тишина была тяжёлая, как свинец.
Глава 9. Правда, которая может спасти… или добить
— Оксана, — сказал Толик тихо. — Я хочу верить тебе. Правда. Но скажи… что происходит?
Она вдохнула.
И наконец-то сказала:
— Толик… у меня нашли… подозрение на опухоль.
Он побледнел.
— Что?..
Она разворачивает конверт.
— Вот почему я ходила в этот медцентр. Вот почему тратила деньги. Вот почему скрывала. Потому что боялась. Потому что не хотела… чтобы ты ещё больше переживал, когда и так без работы.
Он сжал голову руками.
— Господи… Окса… — он даже потерял дар речи. — Почему… почему ты не сказала сразу?..
Она плакала.
— Потому что я боялась, что ты не выдержишь этого сейчас. Ты и так… в тревоге. Я думала, что справлюсь сама. Пока не было результатов. А сегодня мне сказали… что всё хорошо. Что всё позади.
Он подошёл, взял её лицо в ладони.
— Ты… болела… одна?..
Она кивнула.
И он обнял её крепко-крепко. И сам заплакал.
— Прости меня… Господи, прости…
Она уткнулась в его плечо.
И впервые за много месяцев они стояли не муж и жена, которых растаскивают в разные стороны другие люди, а настоящая семья.
Но их объятия прервал тихий стук в дверь.
Они обернулись.
Стук повторился — громче.
Толик побледнел.
— Это она. Мать.
Оксана вытерла слёзы.
— Толик… не открывай.
Он посмотрел на жену.
На дверь.
На папку с выписками.
И сделал выбор.
Он медленно подошёл к двери…
И повернул ключ.
На ЗАМОК.
Свекровь с той стороны взвилась:
— Анатолий! Ты что?! Сынок! Открой! Мы должны поговорить! Ты должен услышать, что я узнала!
Он стоял молча.
— Сынок! Открой! — уже визг. — Она тобой манипулирует!! Она…
Толик тихо сказал через дверь:
— Мама… я занят. Мы заняты. И я прошу… больше не вмешиваться.
Тишина.
А потом — шаги.
Глухие, тяжёлые.
Свекровь ушла.
И в квартире повисла тишина.
Но это была тишина освобождения.
Толик повернулся к жене.
— Всё будет иначе, — сказал он. — Обещаю.
Она кивнула.
Но впереди их ждали последствия. И не только от свекрови.
Ибо обиженная мать — это беда.
Но мать, уверенная, что её «предали», — это буря.
И буря уже надвигалась.