Те, кто шумели в моей тишине
— Завтра, чтобы духу твоего и твоих тряпок в моей квартире не было! Усну — а ты ещё здесь? Я полицию вызову, слышишь?
— Кристин, здравствуй! С приездом!
Кристина едва удержала равновесие — тяжёлые дорожные сумки больно тянули плечи. Она обернулась на знакомый голос: из двери напротив выглядывала соседка Маша. Вид у той был смущённый, губы растянуты в дежурной улыбке, глаза бегали, словно искали спасения.
— Привет, Маш. Да, добралась наконец… Устала — хоть волком вой, — Кристина поправила пакет, который норовил выскользнуть у неё из руки.
— Верю… ой, даже не знаю, как сказать, — Маша приблизилась, понижая голос. — Ты, конечно, прости, что сразу так… просто у вас тут пока тебя не было… шум стоял. Я думала, может, ремонт затеяли.
Кристина нахмурилась.
Ремонт? Алексей бы предупредил.
— Шум? Он что, что-то сверлил?
— Не совсем… — Маша поморщилась, нервно теребя ворот халата. — Музыка грохотала. По ночам. И… гости… в основном девушки. Разные. Я-то не вмешиваюсь, сама знаешь, но стены у нас — бумага. Особенно когда… ну… они смеются. Громко. Я думала, может, это родня. Сестрёнка там…
Слово «сестра» ударило в висок.
У Алексея никогда не было сестры.
Сумки внезапно стали невыносимыми, будто налились свинцом. Липкая улыбка Маши, её взгляд, полный неловкого участия, — всё сложилось в ясную, болезненную картину. Кристина кивнула, не находя ни голоса, ни сил что-то отвечать.
Она просто повернулась, вставила ключ в замок и толкнула дверь.
Квартира встретила её чужим запахом.
Чужим — потому что в нём смешались одинокие остатки Лёшиного одеколона и приторная нота женских духов, которых она прежде не чувствовала.
Алексей выскочил из комнаты с такой бурной радостью, будто не изменял ей, а выиграл лотерею.
— Котёнок! Ты дома! Я уже места себе не находил, когда ты не писала!
Он хотел обнять её, но упёрся руками в холодную стену её неподвижности. Она не сняла ни обуви, ни пальто. Стояла на пороге, как следователь, впервые вступающий в квартиру подозреваемого.
— Скучно тебе тут без меня не было, как я погляжу, — спокойно произнесла она.
Это спокойствие испугало его сильнее любого крика.
— Ты о чём? — спросил он, и улыбка медленно стекла с его лица. — Я работал. Скучал.
— Только не ври. Маша сказала, у тебя тут тусовки были. С разными женщинами.
Она смотрела ему в лицо, не мигая, и каждое слово падало между ними, как камень в воду.
Глава 1. Чужие следы в моём доме
Алексей замер. Мышца на щеке дёрнулась, взгляд заметался по комнате, будто он искал оправдание, припрятанное где-то под диванной подушкой.
— Маша? — переспросил он с натужным смешком. — Ну ты же знаешь, она вечно всё придумывает. Её и музыка раздражает, и шаги.
Кристина прошла вглубь квартиры.
Каждый сантиметр словно кричал о чём-то скрытом: подвинутый стул, открытая коробка конфет, которую они когда-то берегли к особому поводу, чужая бутылка вина в мусорном ведре, пустая. Она знала марку — он сам говорил, что терпеть её не может.
— А вино ты пил один? — она наклонилась, вытащила бутылку и повернула этикеткой к свету.
Он сглотнул.
— Коллега заходил. Мы работали…
Она посмотрела на него так, что слова у него просто иссякли.
Коллега.
В три ночи.
С музыкой.
И разными девушками.
Дом был её тылом, её крепостью. И вдруг — стал гостиницей для тех, о ком она даже не знала.
Кристина медленно сняла пальто — каждое движение было будто чужим. Она повесила его на крючок, стараясь не дрожать.
— Давай по-честному, — сказала она, не повышая голоса. — Я восемь часов ехала домой. У меня нет сил слушать враньё.
Алексей сделал шаг к ней, потом ещё один.
— Я скучал.
— Это ты называешь скучал?
Он хотел что-то сказать, но замолчал, потому что в этот момент из спальни донёсся едва слышный звук — стук чего-то пластикового.
Кристина обернулась.
Алексей — побледнел.
— Там… — она сделала шаг вперёд. — Кто-то есть?
— Нет! — выкрикнул он слишком быстро.
И этого было достаточно.
Кристина толкнула дверь спальни — та распахнулась без усилий.
В комнате никого не было.
Но… на тумбочке лежал тонкий резиновый браслет нежно-розового цвета. Женский. И точно не её.
Она подняла его двумя пальцами.
— Это тоже коллега забыл? — спросила она спокойно.
Он покрывался потом прямо на глазах.
— Кристина… это глупо. Просто… осталась вещь. Их… много кто бывал.
— Много, — повторила она. — Хорошо, что ты подтверждаешь.
Она обошла комнату. На подушке — длинный светлый волос. У неё волосы тёмные.
— Хватит! — Алексей сорвался, будто оборвался тонкий канат. — Ну да! Люди приходили! Девочки! И что? Ты же сама уезжаешь постоянно! Месяцами нет! Мне что, умереть от скуки?!
Внутри неё что-то щёлкнуло.
Не громко — тихо, почти неслышно.
Но необратимо.
— У тебя был ключ от моей жизни, — сказала она. — А ты отдал его первой встречной.
Глава 2. Список того, что больше не нужно
Спор как будто исчерпал себя сам — воздух стал тяжёлым, вязким. Кристина пошла на кухню, открыла шкаф и достала пустую коробку из-под бытовой техники — ту, что давно собиралась выбросить. Поставила на стол.
— Ты что делаешь? — Алексей стоял в дверях, словно человек, которого выставляют из собственного сна.
— Собираю свои вещи.
— Да прекрати! Ты себя накручиваешь! Мы просто поссорились, бывает!
Она достала из ящика паспорта. Свой и его — он всегда забывал, куда клал.
— Забирай документы. Я не обязана быть твоей няней.
Затем — зарядку, блокнот, несколько конвертов с командировочными.
— Кристина! — Алексей шагнул вперёд, но она подняла руку. — Давай не будем! Я… я ошибался. Но ведь никто не идеален.
— Вот это точно, — тихо сказала она. — Включая меня. Потому что идеальной дурой надо быть, чтобы не заметить, во что превратилась наша квартира.
Он подошёл ближе, попытался взять её за запястье, но она отдёрнула руку.
— Уходи, Лёша.
— Это моё жильё! — выкрикнул он. — Куда я пойду?!
— К любым из тех, кто тут был в моё отсутствие.
Он замолчал.
На лице его отразилась странная смесь страха, злости и чего-то ещё — скорее всего, осознания, что привычный мир, где Кристина всегда прощала, рухнул.
Она продолжала складывать вещи — медленно, аккуратно, будто собирала не вещи, а опыт прожитых лет.
Каждый предмет отзывался внутри неё болью.
Футболка, которую они покупали вместе на фестивале.
Плед, под которым спали в первую зиму.
Кружка с надписью «Моя», которую он почему-то дал подруге «на кофе».
Слова Маши продолжали звучать в её голове.
Особенно одно: «разные».
Глава 3. Момент, когда человек перестаёт бояться
Когда коробка была почти полна, Алексей снова заговорил — голос у него стал тише, почти умоляющим.
— Это всё из-за одиночества. Ты уехала. Мне было пусто. Ты же знаешь, я без тебя… никакой.
Кристина села на стул. Она смотрела на него так, будто впервые видела.
— Лёша. Одиночество — это когда тебе плохо одному. А ты искал того, кто тебя развлекает.
Он опустил глаза.
— Я исправлюсь.
— Поздно.
Он подошёл ближе.
— Но ты меня любишь, — он сказал это с уверенностью человека, который всю жизнь был уверен, что его любят автоматически.
Она медленно покачала головой.
— Я любила того, кем ты был. Но не того, кем ты стал, пока меня не было.
Он сел напротив. Приблизил руки к её рукам — но не дотронулся.
Впервые за много лет он выглядел потерянным.
— А если я всё объясню? — спросил он.
— Давай, — сказала она. — Только правда. Полная.
Он вдохнул. Долгий, тяжёлый вдох.
— Я… иногда… пил. Приходили ребята. Потом девчонки. И… одна… осталась на ночь. Но это было… пустяки. Ничего серьёзного. Просто… так вышло.
— Просто? — переспросила она.
— Да! — вскрикнул он, будто защищался. — Я же не уходил к ним! Не строил отношения! Это… это не измена в том смысле…
Кристина медленно встала.
— Знаешь, что страшнее всего?
Не то, что ты приводил других женщин.
А то, что ты не считаешь это чем-то значимым.
Он открыл рот — но не нашёл слов.
Она взяла коробку, крепко прижимая её к груди.
— Я ухожу.
Глава 4. Дверь, которая закрывается навсегда
Когда она подошла к двери, он бросился к ней, распахнув руки наперерез.
— Нет. Нет. Нет! — голос сорвался на крик. — Ты никуда не уйдёшь! Ты не имеешь права!
— Я имею право на свою жизнь.
— Но… но куда ты пойдёшь?! Сейчас ночь! Холодно! Ты же устала!
— Усталость пройдёт. А вот то, что здесь происходило — нет.
Он ударил ладонью по стене рядом с дверью.
— Я не отпущу тебя!
Кристина посмотрела на него так, что он осел, потеряв уверенность.
— Лёша. Всё кончено.
Ты сам это сделал.
Она открыла дверь, переступила порог и вышла в тёмный коридор.
Маша приоткрыла свою дверь — она, конечно, слышала всё. Но в её глазах не было любопытства — только сочувствие.
— Тебе помочь сумку донести? — мягко спросила она.
Кристина покачала головой.
— Нет. Спасибо. Дальше я сама.
Она спустилась по лестнице. Каждая ступень была шагом прочь от старой жизни.
У подъезда её ударил в лицо холодный воздух — резкий, бодрящий, как новая реальность.
Она достала телефон.
Долго смотрела на чёрный экран.
Потом набрала единственный номер, который в этот момент мог её спасти.
— Мам… я приеду к тебе.
Да. Сейчас. Всё нормально… Просто так надо.
И пошла к дороге.
Она не оглянулась.
Глава 5. Дом, где впервые можно вдохнуть
Дальнейший путь занял полчаса. Такси, ночные улицы, редкие огни.
Она сидела, прижимая коробку к себе как щит.
У ворот родительского дома Кристина впервые за весь вечер почувствовала слабость. Ноги дрожали. Руки тоже.
Мать открыла дверь мгновенно — будто ждала её всю ночь.
— Кристинка… — сказала она только одно слово, но этого было достаточно, чтобы стены оборвались.
Кристина обняла её — крепко, как в детстве.
А потом тихо, почти шёпотом произнесла:
— Мам… я домой. Можно?
— Всегда, доченька. Всегда.
Она наконец позволила себе заплакать.
Глава 6. Мужчина, который не понял самого главного
На следующий день Алексей звонил бесконечно.
Звонил, писал, стучал в мессенджеры, оставлял голосовые.
«Вернись.»
«Ты неправильно всё поняла.»
«Я был пьян.»
«Это ничего не значит.»
«Это была однажды.»
«Ну две.»
«Хорошо, три! Но ты же знаешь…»
«Кристина, я люблю тебя!»
Он любил не её.
Он любил привычность.
Удобство.
Её молчаливую преданность.
Кристина больше не собиралась быть удобной.
Она не отвечала.
В какой-то момент он начал угрожать:
«Если ты не вернёшься — я выставлю твои вещи!»
Она посмотрела на коробку у кровати.
Её вещи были рядом.
Все, что нужно, — уже здесь.
Она выключила звук.
Глава 7. День, когда возвращается дыхание
Прошло три дня.
Холод ушёл из её пальцев.
Голова стала ясной.
Мама настояла, чтобы она немного отдохнула. Плед, чай, яблочный пирог — мир, в котором никто не кричит, не предаёт, не оправдывается.
На четвёртый день Кристина проснулась и впервые за много месяцев почувствовала — она дышит свободно.
Она села за стол и открыла ноутбук.
Сделала то, на что давно не решалась.
Подала заявку на должность, от которой отказалась когда-то ради Алексея.
Работа в другом городе.
Хорошая.
С будущим.
Теперь — её будущее принадлежало ей.
Глава 8. Он пришёл. Но слишком поздно
На седьмой день раздался звонок в дверь.
Мама выглянула в глазок и нахмурилась:
— Это он.
— Открой, — тихо сказала Кристина.
Алексей стоял на пороге, растерянный, помятый, с глазами, полными отчаянного страха. В руках — букет. Небольшой, жалкий, будто купленный в спешке.
— Кристина… я… давай поговорим?
Она вышла на крыльцо. Закрыла за собой дверь.
— Мы уже поговорили.
— Я всё осознал! Я всё исправлю! Я… я не смогу без тебя!
Она смотрела на него молча.
— Дай шанс, — прошептал он.
— Лёша… — она вдохнула. — Ты просишь меня быть той, кем я уже не являюсь. Я устала от боли. И от оправданий. У нас с тобой разные дороги.
Он задрожал.
— Ты всё бросишь? Годы? Всё?
— Я не бросаю.
Я отпускаю.
Он резко шагнул к ней, но она отступила.
— Всё кончено. Прощай.
Она развернулась и вошла в дом, закрыв дверь.
Алексей стучал ещё минуту.
Потом пять.
Потом тишина.
И больше он не приходил.
Глава 9. Новая жизнь
Через месяц Кристина подписала контракт и переехала в другой город.
Новая квартира — маленькая, но теплая.
Новая работа.
Новые люди.
Новая она.
Иногда по вечерам она вспоминала ту ночь.
Девушек за стеной.
Пустые оправдания.
Своё собственное спокойствие — ледяное, но самое честное из всех эмоций.
И улыбалась.
Она смогла уйти.
ЭПИЛОГ
Однажды она услышала, что Алексей всё-таки привёл в ту квартиру одну из тех девушек — ту самую, чей браслет он называл «пустяком».
Они пожили вместе ровно две недели.
Потом она выставила его за дверь.
И забрала ключи.
Кристина лишь отвернулась от окна и продолжила нарезать овощи для салата.
Её жизнь принадлежала ей.
И тишина в доме была такой, какую она выбирала сама.